Помеченный смертью
Шрифт:
Спустя час Леланд затянул последнюю гайку на запаске и опустил фургон на землю. Поднимая неисправную покрышку и укладывая ее в багажник, Леланд подумал, что ему следует остановиться на ближайшей станции техобслуживания и починить ее. Но...
Дойл и этот мальчишка уже выиграли слишком много времени с начала пути. И хотя он вполне может догнать их этим же вечером в Солт-Лейк-Сити, Леланду не хотелось упускать шанс покончить с ними здесь, на пустом шоссе. Чем ближе они были к Сан-Франциско, тем неувереннее чувствовал себя Джордж — неувереннее в себе и в том, что он владеет ситуацией.
А если он не сможет убрать их? Что подумает Куртни? Она ведь теперь зависела от него. И если Леланд не позаботится о том, чтобы эти двое исчезли, то Куртни и он никогда уже не смогут быть вместе, как им того хотелось.
Так что шина могла подождать.
Леланд захлопнул заднюю дверь, запер ее и поднялся в кабину. Уже через пять минут фургон мчался по прямой пустынной дороге со скоростью девяносто пять миль в час.
...Детектив Эрни Ховел из государственной полиции штата Огайо ужинал в небольшой забегаловке, которую предпочитало большинство местных полицейских. Атмосфера в ней была скандальная, но кормили хорошо. Полицейским делали скидку на двадцать процентов.
Эрни уже наполовину съел свой сандвич с жареной картошкой, когда напротив него уселся желтолицый пройдоха эксперт из экспертного отдела.
— Не возражаете?
Ховел был против, но поморщился и пожал плечами.
— А я и не знал, что такой человек, как вы, берет взятки, плохо замаскированные под ресторанную скидку, — заявил эксперт, открывая принесенное официанткой меню.
— Я не брал, когда только начинал, — сказал Ховел, обнаруживая с удивлением, что ему хочется поболтать с этим парнем, — но все остальные делают это... К тому же, кроме скидок, в ресторане нагреть руки больше не на чем. Если ты, конечно, хочешь оставаться хорошим полицейским.
— Э-э, вы точно такой же, как и остальные, — заключил эксперт, шутливо махнув на Ховела рукой. — Как сандвич?
— Великолепно, — ответил Ховел с набитым ртом.
Тот заказал такой же, но без картошки, и еще кофе. Когда официантка, принеся заказ, отошла от стола, он спросил:
— Что там по делу Пулхэма?
— Я сейчас им не занимаюсь, — сказал Ховел.
— Да?
— Вернее, не уделяю ему много времени. Если убийца выехал в Калифорнию, то он уже не на моей территории. ФБР проверяет имена и фамилии, которые они получили из центральной картотеки. Сейчас они сузили круг до нескольких десятков человек. Похоже, через пару недель они отыщут этого типа.
Эксперт нахмурился, взял со стола солонку и принялся вертеть ее костлявыми пальцами.
— Через пару недель может быть уже поздно.
— Ты опять за свое? — в сердцах спросил Ховел, кладя недоеденный сандвич на тарелку.
— Я считаю, что мы имеем дело с психом. И если так, то он добавит еще парочку убийств к тому, что уже совершил. За эти две недели. А потом покончит жизнь самоубийством.
— Он никого больше не убьет, пока ему не попадется следующий коп. — Ховел продолжал настаивать на том, что это дело политическое.
— Вы ошибаетесь на его счет, — произнес эксперт.
Ховел покачал головой и сделал большой глоток лимонного коктейля.
— Ты и тебе подобные либералы, "чье сердце плачет кровавыми слезами", вы меня просто поражаете. Ну почему бы не перестать искать легкие пути?
Официантка принесла кофе. Когда она отошла, эксперт сказал:
— Я не либерал и полагаю, что ваш ответ на вопрос гораздо более прост и примитивен, чем мой.
— Черт возьми, страна катится в преисподнюю, а ты винишь в этом психов.
— Ну хорошо, — сказал эксперт, поставив наконец солонку на стол, — я уже почти надеюсь, что вы правы. Так как если этот парень действительно псих и если он будет болтаться неизвестно где еще пару недель...
Пятница
17
В пятницу, в два часа утра, шестнадцать часов спустя после того, как они покинули Денвер, Алекс чувствовал себя пациентом палаты для неизлечимо больных. Ноги отяжелели, их периодически сковывала судорога. Спину терзала тупая боль, разливающаяся от шейных позвонков до поясницы. Помимо всего этого, Алекс был мокрым от пота, грязным, в измятой одежде. Покрасневшие глаза болели, словно в них насыпали песку. Щеки чесались от однодневной жесткой щетины; язык был шершавым, во рту пересохло, Алекс постоянно ощущал отвратительный привкус кислого молока.
Час за часом, милю за милей он не выпускал из рук осточертевшую баранку...
— Не спишь? — спросил он Колина.
По радио тихо играла приятная музыка в стиле кантри.
— Не сплю, — сказал Колин.
— Попытайся хотя бы вздремнуть.
— Я не могу. Я волнуюсь. Боюсь, что машина скоро развалится на куски.
— С машиной все в порядке, — заверил Дойл, — слегка помят кузов, только и всего. Когда мы идем больше восьмидесяти пяти миль в час, начинает трясти оттого, что колеса задевают за погнутый металл.
— И все же я волнуюсь.
— При первой же возможности мы сделаем остановку и освежимся, — сказал Дойл. — И тебе, и мне это просто необходимо. И у нас маловато бензина.
В четверг после полудня они направились на юго-запад через штат Юта, используя небольшие и малоизвестные дороги, потом поехали по шоссе двадцать один — второстепенной двухполосной магистрали, которая вела к северо-западу штата. Солнце в пустыне заходит очень быстро. Небо за считанные минуты из яркого красно-оранжевого превратилось в торжественно-лиловое, а потом стало бархатным, густо-черным. А они все еще ехали и ехали через Неваду, меняя шоссе, выезжая с двадцать первого на пятидесятое. По нему Алекс намеревался пересечь Серебряный штат из конца в конец.
Чуть позже девяти вечера они остановились заправиться и позвонили Куртни из автомата. Алекс соврал, что говорит из мотеля, так как не видел причин беспокоить ее. И хотя им пришлось пережить воистину кошмарные мгновения, может быть, со всей этой историей теперь было покончено. Они оторвались от преследователя. Поэтому не было никакой нужды тревожить Куртни. Они вполне смогут рассказать ей обо всем, что случилось, по приезде в Сан-Франциско.
С половины одиннадцатого вечера в четверг до двух утра в пятницу Алекс пересек местность, считающуюся сердцем романтического Старого Запада. Справа и слева простирались мрачные, темные и безлюдные пески. Угрюмые Скалистые горы внезапно появлялись и так же внезапно исчезали на горизонте. По обеим сторонам шоссе виднелись очертания кактусов, и в желтом свете фар изредка пробегали через дорогу кролики. И если бы путешествие проходило по-другому, если бы две тысячи миль у них на хвосте не висел сумасшедший, возможно, поездка через Неваду была бы истинным удовольствием. Но сейчас это был просто маршрут, скучный, надоевший, просто дорога, которая вела их в Сан-Франциско.