«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века
Шрифт:
На формирование двух названных блоков повлияло принципиально разное решение вопроса о критериях достаточности информации. Если в отношении первого блока я стремилась к возможно более широкому и всестороннему охвату источникового материала без опаски «информационного шума» (С. О. Шмидт), то построение второго требовало ограничиться самыми близкими к объекту исследования концентрами, поскольку в противном случае могла бы произойти подмена целей и задач работы. Отсюда – более прагматичное, фрагментарное использование источников «внешнего» блока. Понятно, что на их отбор факторы случайного и субъективного характера оказали более значительное влияние. Между тем степень разработанности различных аспектов истории Украины исследуемого периода, наиболее близких к основной линии книги, не позволила ограничиться только историографическими данными.
Стремление выйти за рамки сюжетов, привычных для истории украинской общественной мысли конца XVIII – первой половины XIX века, подталкивало к расширению круга источников по сравнению с традиционным для этого направления и, как правило, использовавшимся в конкретно-исторических исследованиях и соответствующих обзорах 179 . При этом ведущим было также понимание зависимости картины историографических представлений о том или ином регионе либо периоде от круга уже известных и распространенных источников. В последнее время ученые разных гуманитарных специальностей, задумывающиеся над теоретическими основами истории общественной мысли, делают акцент на необходимости разработки и источниковедческих проблем, в том числе для выяснения специфики предмета, задач, структуры дисциплины. В редакционной статье основанного в 1989 году ежегодника «Общественная мысль: исследования и публикации» по этому поводу отмечалось следующее: «Нет нужды доказывать, что без расширения источниковедческой базы и введения в научный оборот новых памятников духовной культуры эта работа не может быть эффективной» 180 .
179
См.: Емельянов Б. В.,
180
От редакции // Общественная мысль: исследования и публикации. М., 1989. Вып. 1. С. 3.
Просмотр тематических сборников источников, в частности по истории крестьянского движения, ликвидации крепостного права, по истории общественной мысли Украины и России 181 , привел к малоутешительным результатам, даже без учета идейных особенностей подбора материалов, поскольку Левобережье в них представлено слабо, а памятники, необходимые в данном случае, почти отсутствуют. К тому же, как известно, нарративные источники в таких сборниках обычно публиковались в отрывках, соответствуя определенной – не только исследовательской, но и идеологической – установке, что не позволяет составить более адекватное и полное представление ни о самом документе, ни о его создателе.
181
Крестьянское движение в России в 1796–1825 гг.: Сборник документов. М., 1961; Крестьянское движение в России в 1826–1849 гг.: Сборник документов. М., 1961; Крестьянское движение в России в 1850–1856 гг.: Сборник документов. М., 1962; Крестьянское движение в России в 1857 – мае 1861 г.: Сборник документов. М., 1963; Отмена крепостного права на Украине: Сборник документов и материалов. Киев, 1961; Зародження робітничого класу на Україні. Середина XVIII – 1861 р.: Збірник документів і матеріалів. Київ, 1982; Селянський рух на Україні 1850–1861 рр.: Збірник документів, матеріалів. Київ, 1988; Тисяча років української суспільно-політичної думки: У 9 т. Київ, 2001. Т. 5. Кн. 1. Разумеется, в недавних российских изданиях уже обходят молчанием украинские материалы (см.: Конец крепостничества в России (документы, письма, мемуары, статьи). М., 1994; Россия под надзором: Отчеты III Отделения 1827–1869. М., 2006).
Все это убеждало обратиться к тем изданиям, архивным собраниям, видам источников, которые редко или никогда не привлекались историками общественной мысли, – для поиска образцов как индивидуального, так и коллективного творчества левобережного дворянства. С этой целью пришлось, иногда при отсутствии необходимых справочников, постранично просматривать разнообразные, в том числе и периодические, издания, мало привлекаемые украинскими историками, научные трактаты, описания, статьи, сообщения, литературные произведения 182 и, понятно, прибегнуть к архивной эвристике, то и дело натыкаясь на неожиданности и получая при этом, говоря словами Роберта Дарнтона, терапевтическую дозу культурного шока, для чего, согласна, «нет лучшего средства, нежели перерывание архивов» 183 . Не считая необходимым долго останавливаться здесь на отдельных группах источников, все же обращу внимание на некоторые направления эвристического пути, позволившие существенно расширить информационную основу за счет ранее не замеченных памятников и комплексов, причем как архивных, так и опубликованных. Попробую это проиллюстрировать.
182
Отмечу, что художественная литература привлекалась лишь фрагментарно и не была непосредственным предметом моего анализа. Во-первых, я пыталась абстрагироваться от того влияния, которое литературные произведения уже оказали на историографическую традицию; во-вторых, избранные мной герои практически не обращались к этому виду писаний.
183
Дарнтон Р. Великое кошачье побоище. С. 7.
Архивных свидетельств интеллектуальной деятельности Ф. О. Туманского пока что обнаружить, к сожалению, не удалось. Конечно, именно дефицит информации стимулирует решение проблем источниковедческого характера. В данном случае оно заключается не только во введении в оборот, как это ни странно, опубликованных источников, не упомянутых ранее в библиографических обзорах и тем не менее поддающихся точной атрибуции, но и в попытках обнаружить неатрибуированные источники и по-новому – с точки зрения исторических интересов Туманского – посмотреть на уже проанализированные историками 184 , о чем детальнее скажу ниже. Просмотр журналов «Российский магазин», «Зеркало света», издаваемых Туманским в конце XVIII века, а также «Трудов Вольного экономического общества» 185 , членом которого он был, позволил несколько расширить известную библиографию его сочинений. Именно в этих изданиях Туманский обнародовал ряд результатов своего хозяйственного опыта, совсем не учтенного историками. И, хотя их было не так уж и много, они тем более ценны, поскольку мы почти не имеем подобных образцов публичной активности украинских помещиков конца XVIII века. Специфика библиографических указателей, например, к изданиям Вольного экономического общества (ВЭО) 186 также не позволила историкам увидеть целый ряд образцов интеллектуального творчества даже хорошо известных героев, что удалось выявить только при полистном просмотре. Это касается, к примеру, и работ социально-экономического характера, написанных В. Я. Ломиковским, за которые он даже получал награды от ВЭО.
184
В случае с творчеством Ф. О. Туманского мы имеем парадоксальную ситуацию, когда историками не учитываются точно атрибуированные опубликованные работы и одновременно широко упоминаются и даже «анализируются» те, которые современным исследователям найти еще не удалось. Речь идет о так называемой «Записке в защиту дворянских прав украинского шляхетства», лишь упомянутой А. Оглоблиным в его труде «Люди старої України» со ссылкой на Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки УССР в Киеве (ныне – ЦГИАУК). Мои попытки разыскать «Записку» в этом и других архивохранилищах пока не увенчались успехом.
185
В тексте и библиографических ссылках в дальнейшем будет использоваться общепринятое в научной литературе название «Труды» и «Труды ВЭО» независимо от времени их издания.
186
Неустроев А. М. Библиографическое описание первых LIV частей «Трудов Вольного экономического общества». СПб., 1874; Он же. Указатель к русским повременным изданиям и сборникам за 1703–1802 гг. и к историческому разысканию о них. СПб., 1898; Всеволодов В. Алфавитный указатель статей, напечатанных в Трудах и других периодических изданиях Вольного экономического общества с 1812 по 1848 г. СПб., 1849.
Сейчас, пожалуй, мало кто будет сомневаться, что можно узнать общественное мнение по поводу того или иного социально-экономического вопроса, листая периодические издания, и в первую очередь специализированные газеты. И очевидно, что это может касаться не только настоящего. Однако исследователи истории общественной мысли к таким источникам обращались не слишком часто или отводили им второстепенную роль. К тому же в центр внимания специалистов обычно попадали преимущественно историко-литературные издания, фактически декларировавшие, скрыто или явно, свою общественно-политическую направленность 187 . Традиция эта не нова и восходит еще к XIX – началу XX века, когда все «мыслящее и стремящееся к умственному и нравственному развитию» 188 отыскивалось через «очки» освободительного движения и связанной с ним идейной борьбы. Понятно, что экономическая составляющая общественной мысли здесь не учитывалась, так же как и периодика, отражавшая интеллектуальные результаты усилий на хозяйственной ниве. Это подтверждает и «историографическая справка» Н. А. Троицкого о состоянии исследования российской истории второй четверти XIX века 189 . Сам же историк, характеризуя идейную борьбу 30–40-х годов XIX века, фактически следуя за своими предшественниками и обращаясь к основным общественно-политическим течениям, также называл только те периодические издания, которые вобрали в себя, по выражению А. И. Герцена, «все умственное движение страны», – «Сын Отечества», «Москвитянин», «Московский телеграф», «Телескоп» и др. Показательна в этом плане и уже упомянутая энциклопедия «Общественная мысль России XVIII – начала XX века», в которой одна из групп статей выделена составителями именно как «периодические издания, служившие на разных этапах истории страны выразителями взглядов и настроений определенных социальных сил» 190 . Не стоит искать здесь сведений о журналах и газетах, которые, возможно, и не были таким, по выражению автора предисловия, «рупором политических убеждений и принципов»,
187
Возможно, это не случайно. Один из активных пропагандистов малороссийского рационального хозяйствования, Петр Лялин, также отмечал подобную направленность интереса высокой читающей публики первой половины XIX века: «У нас, в высшем обществе почти не читают иностранных (русских также) журналов и газет, относящихся к земледельческой и мануфактурной промышленности; читают больше литературные и политические журналы» (Лялин П. Свеклосахаренная промышленность во Франции // Журнал Министерства государственных имуществ [далее – ЖМГИ]. 1844. Ч. X. Январь – март. С. 173–174).
188
Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. М., 1993. С. 181.
189
Троицкий Н. А. Россия в XIX веке: Курс лекций. М., 2003. С. 152.
190
Журавлев В. В. От составителей // ОМ. С. 5.
Надо сказать, что потенциал историко-литературных журналов также недостаточно использован в украинской историографии. Тем более это касается экономических изданий первой половины XIX века, хотя в то время в обществе интерес к подобной литературе рос, и довольно быстро. Если с 1714 по 1805 год в России книг и статей по экономическим вопросам вышло 271, то только с 1806 по 1830 год – уже 399. За первые двадцать пять лет XIX века появилось 18 новых журналов и газет 191 , издатели которых ставили своей целью способствовать развитию различных отраслей хозяйства, и в первую очередь земледелия. Образованная российская публика, прежде всего дворянство, не только была потребителем этой печатной продукции, но и активно бралась за перо для распространения собственных экономических взглядов и хозяйственного опыта.
191
Предтеченский А. В. Экономические журналы первой четверти XIX в. // Общественная мысль в России XIX в. Л., 1986. С. 7–8.
Среди газет, мало замеченных исследователями, необходимо в первую очередь обратить внимание на «Земледельческую газету» (далее – «ЗГ»), должным образом не представленную даже в историко-экономической литературе. Часто ее только упоминали или давали краткие сведения, оценивая это официальное правительственное издание как «ярко выраженный орган крепостников» 192 . Правда, российский историк аграрных традиций и новаций С. А. Козлов достаточно широко использовал помещенные в этом издании материалы, но и у него «ЗГ», в отличие от, скажем, «Земледельческого журнала», органа Московского общества сельского хозяйства, не получила более или менее целостной характеристики своего направления и содержания 193 . Разумеется, историк, исходя из собственных задач, не касался достаточно широко представленных в «ЗГ» «украинских» материалов. Да и я практически не нашла ссылок на них – даже в исследованиях, специально посвященных истории украинской экономики первой половины XIX века. Приятное исключение составила разве что статья М. Бачинского, опубликованная еще в 1928 году, в которой анализировались взгляды «экономистов» степной Украины 30–40-х годов XIX века, преимущественно дворян-помещиков – М. Кирьякова, Г. Раковича, Н. Герсеванова 194 .
192
История русской экономической мысли / Под ред. А. И. Пашкова. М., 1958. Т. 1. Ч. 2. С. 227.
193
См.: Козлов С. А. Аграрные традиции и новации в дореволюционной России. М., 2002. С. 269–273, – и др.
194
Бачинський М. Головні економічні течії 30-х – 40-х рр. XIX ст. на Степовій Україні // Записки Одеського наукового при УАН Товариства. Секція соціально-історична. Одеса, 1928. Ч. 3. С. 5–29.
«Нет такого источника, который был бы совершенно бесполезен» 195 . Эту старую, но не стареющую истину, кажется, уместно напомнить вслед за Хансом-Вернером Гётцем, обращая внимание читателей на несколько подзабытый украинскими историками Нового времени вид источников, достаточно информативный для исследования не только социально-экономической истории, но и истории общественной мысли. Речь идет о записках хозяйственного характера, рекомендациях по управлению имением. В свое время они имели разные названия, но в исторической литературе чаще фигурируют как инструкции или приказы.
195
Гётц Х.– В. Историческая наука и историческое сознание. Тенденции в современной медиевистике (преимущественно в Германии) // Homo Historicus. Кн. 1. С. 226.
Широкое научное обнародование инструкций началось в 1903–1910 годах в Киеве, с публикации М. В. Довнар-Запольским в «Университетских известиях» значительного количества таких источников 196 . В дальнейшем это продолжалось как археографическим (публикация инструкций в специальных изданиях, приложениях к статьям и монографиям), так и историографическим путем. В советской историографии инструкции стали предметом специального источниковедческого анализа, основой для исследования в первую очередь истории крестьянства, системы вотчинного управления, отношений между владельцами поместий и крепостным населением, иллюстративно использовались в тематически различных трудах по социально-экономической истории 197 . В контексте социальной истории инструкции широко используются и современными российскими историками 198 . Однако этого нельзя сказать об украинской историографии. Более того, среди известных опубликованных инструкций практически нет вышедших из-под пера украинского панства, особенно – относящихся ко второй половине XVIII – началу XIX века. Тем не менее это не значит, что такой материал полностью отсутствует, и даже выборочная эвристическая работа показывает значительный потенциал архивных собраний. Так, среди неопубликованных бумаг довольно известного в украинской историографии персонажа, Г. А. Полетики, удалось обнаружить уникальную инструкцию, составленную в 1773 году и предназначавшуюся исключительно для домашней прислуги из дворовых людей 199 . Поэтому, думаю, важно обратить внимание на необходимость возобновления интереса отечественных специалистов к данному виду источников.
196
Приказание прикащику с[ела] Любашевки, Михайловского тож (Ефремовского у[езда], Тульской губернии) 1796 г. // Университетские известия. Киев, 1910. Год 50. № 11. С. 245–252; Уложение для Поречья, графа Владимира Григорьевича Орлова // Там же. С. 253–275; Голицын И. Положение для крестьян Ефремовской вотчины села Михайловского и деревни Варваровки. 1823 г. // Там же. С. 276–280; Голицын М. Ф. Об устройстве селений // Там же. С. 281–283; Он же. О смотрителе за лесами // Там же. С. 284–286; Учреждение П. А. Румянцова // Там же. Киев, 1903. Год 43. № 12. Приложение. С. 1–32, – и др.
197
Сельскохозяйственные инструкции (первая половина XVIII в.). М., 1984; Сельскохозяйственные инструкции (середина XVIII в.). М., 1987; Сельскохозяйственные инструкции (середина XVIII в.). М., 1990; Кондрашова Л. И. Малоизвестные помещичьи наказы управителям XVIII века // Труды Московского государственного историко-архивного института. М., 1957. Т. 10. С. 222–238; Лебедева О. Н. «Уложение» В. Г. Орлова 1796 г. как источник для изучения социально-экономической истории городецкой вотчины конца XVIII в. // Сельское хозяйство и крестьянство Среднего Поволжья в период феодализма и капитализма. Чебоксары, 1982. С. 45–48; Александров В. А. Сельская община в России (XVII – начало XIX в.). М., 1976, – и др.
198
Смилянская Е. Б. Дворянское гнездо середины XVIII века: Тимофей Текутьев и его «Инструкция о домашних порядках». М., 1998; Тихонов Ю. А. Дворянская усадьба и крестьянский двор в России XVII–XVIII вв.: сосуществование и противостояние. М.; СПб., 2005; Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998; Козлов С. А. Аграрные традиции и новации в дореформенной России (центрально-нечерноземные губернии). М., 2002, – и др.
199
Черниговский исторический музей имени В. В. Тарновского [далее – ЧИМ]. Ал. 502/57/88. 6 л. Этот памятник был мной опубликован с осознанием необходимости обнародования таких полифонических источников, которые могут дать ответы на различные вопросы (см.: Литвинова Т. Ф. Поміщицькі інструкції другої половини XVIII століття («Должности дворовых людей» Г. А. Полетики) // Пам’ятки: Археографічний щорічник. Київ, 2006. Т. 6. С. 46–56).