Помни имя свое
Шрифт:
Да, его приговорили…
Он знал о том, что планировалось. Захват атомной подводной лодки… как вариант атомной электростанции — но атомной подводной лодки лучше. Предъявление требований, держа под прицелом весь мир. Он прекрасно понимал — кто на самом деле за этим стоит. Медведю — могут прощать многое, но не разгильдяйство в вопросе атомного оружия. Никто не потерпит, если Америка окажется под угрозой ядерного удара террористов, никто не потерпит ситуацию, при которой в России можно захватить подлодку с атомными ракетами и угрожать с нее всему миру. План виден как на ладони — американцы встают на дыбы и требуют демонтажа или международного контроля над атомным арсеналом России. Ельцину деваться некуда — он не может на это пойти, выборы на носу. Ему простят воровство — но не простят предательство. Дальше… где-нибудь в США происходит
Что он может сделать сейчас?
По сути — сейчас у него единственный союзник — Медведь. Он должен знать — что за люди рядом с ним. Он неплохо разбирался в людях и понимал, что Медведем — движет сильнейшее чувство самосохранения, желание выжить. Сильнейшее, звериное чувство обложенного со всех сторон флажками волка. Выжить любой ценой и несмотря ни на что. Он не потерпит того, что рядом с ним люди, которые считают его предателем и мечтают воссоздать СССР даже ценой возможной ядерной войны.
Все просто. Он должен сказать Медведю. Имея такую информацию — можно торговаться и о собственной безопасности. О завершении всего этого… Медведю тоже уже понятно — не они играют. Это их играют…
Советский авиационный генерал спустил ноги на утоптанный земляной пол. Выпрямиться в подвале в полный рост — а генерал был довольно высоким — было невозможно, и от этого по всему его существу прокатилась жалкая, горькая волна унижения…
Уже у самого лаза наверх он вспомнил — забыл! Спутниковый телефон забыл! Он всегда был с ним — его подарила община. Для того, чтобы делать шахер-махеры — надо всегда быть на связи… а сейчас, во время войны деньги дербанились совсем уж нереальные. Община… С ней и надо говорить… Береза имеет прямой доступ к телу, но он жадный. Запросит столько, что… Кто еще. Кто?
Генерал вернулся к своему топчану, достал из-под него стальной чемоданчик спутникового — номер которого уже был известен русским спецслужбам от тайно схваченного и допрошенного связного, занимающегося как раз денежными делами, криминальными отмывками. Но генерал этого не знал. Не знал он и того, что в этот самый момент полковник Конфедерации горских народов Кавказа Шамиль Басаев имеет очень неприятный разговор с Москвой, тяжело дыша и обливаясь потом, он докладывает, что сделано для ликвидации генерала Джохара Дудаева и почему он до сих пор жив.
Улыбаясь, генерал крепко сжал ручку чемоданчика — и пошел навстречу своей смерти…
Чеченская республика Ичкерия
Гудермес
21 июля 1996 года
Война — это путь обмана. Поэтому, если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься; хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; приведи его в расстройство и бери его; если у него все полно, будь наготове; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства; приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение; если его силы свежи, утоми его; если у него дружны, разъедини; нападай на него, когда он не готов; выступай, когда он не ожидает. Все это обеспечивает вождю победу; однако наперед преподать ничего нельзя.
(Сунь Цзы. Искусство войны. Обязательна для чтения сотрудниками ЦРУ США).
Слабость — это тоже оружие. Смертельное оружие — в опытных руках.
Российская Федерация — нет, не Россия, испокон века Россия воевала совсем по-другому — показала в Чечне — Чеченской республике Ичкерии свою слабость. Более того — она показала там свою катастрофическую слабость. Армия, состоящая из девятнадцатилетних пацанов, бросающаяся на пулеметные точки с отчаянием обреченных, горящая в танках и бронетранспортерах на улицах Грозного. Правозащитники — лукавый Ковалев, призывающий держащих круговую оборону солдат выйти под нож боевиков, остальные. С умным видом рассуждающие о преступности войны в телевизоре. Само телевидение — одного НТВ, ставшего рупором боевиков достаточно. Тележурналисты восхищаются боевиками — сильными, брутальными, отмороженными и это восхищение — сродни то ли стокгольмскому синдрому, то ли власовщине. В Москве — все с упоением дербанят кредиты МВФ, гуляют в казино — даже не замечая того, что в трех часах лета идет война и гибнут люди. Президент страны работает с документами, министр обороны таскается по стране с бабой — пресс-атташе — тире пэ-пэ-же под боком. Лукавый бес Березовский мотается в Чечню и ведет какие-то подозрительные переговоры. Каждый чиновник, видя как из воздуха сколачиваются состояния, как на теле страны, будто нарывы вскакивают МММы и Хопры — стремится конвертировать свое должностное влияние в деньги с исступлением голодного — и плевать, чьи это будут деньги, пусть даже злейших врагов страны. Маленький мятеж в маленьком захолустном местечке на окраине — разрастается до того, что становится угрозой для всей империи.
Но слабость России — это и слабость боевиков. Привыкшие к безволию и продажности — они не предпринимают и десятой доли тех мер предосторожности, какие предпринимали, к примеру, бандеровцы, ведущие войну не на жизнь, а насмерть с НКВД. У них в отрядах нет той контрразведки, какая была в бандах моджахедов, ее не ставили им сотрудники ЦРУ США и британской разведки в пакистанских лагерях. Они навещают своих жен, спускаются в села и города, ведут переговоры с российскими политическими деятелями, которым не составляет никакого труда найти нужных людей, в отличие от правоохранительных органов. И боевики забывают — что в Чечне есть немало людей, которым они причинили боль и пролили кровь, у которых отняли близких. Они считают, что война все спишет — но не списывает, она только откладывает месть до удобного случая! И ради того, чтобы отомстить — эти люди готовы на союз с кем угодно, даже со злейшими врагами. Есть и люди, которые не хотят видеть дудаевскую независимую Чечню, жить в ней. Таких людей немало…
В таких условиях — небольшая, фанатичная группа людей, обладающая информацией и возможностями, умеющая договариваться — способна почти на все…
Первый звонок для боевиков прозвенел весной девяносто шестого, в апреле. Президент Чеченской республики Ичкерия Джохар Дудаев — решил поговорить с политиком и бизнесменом Константином Боровым, имеющим некие выходы на Кремль. Он остановил конвой машин на дороге, достал спутниковый телефон, включил его и…
Но это — было еще не все. Ликвидация Дудаева сама по себе ничего не значила, она была прологом к еще более масштабной, стратегического уровня операции. Следующим ходом небольшой группы людей, поставивших себе цель выиграть войну несмотря ни на что, несмотря на предательство и измену и снизу и сверху — должна была стать одновременная физическая ликвидация всей верхушки бандитского подполья.
Сделать это было намного проще, чем казалось…
Белая, забрызганная грязью Нива остановилась на окраине Гудермеса. Ствол автомата торчал из одного окна, флаг джихада, зеленый, с арабской вязью — из другого…
Из машины выбрался человек. Бородатый, заросший бородой чуть ли не по самые глаза. На голове была черная вязаная шапочка, за спиной — автомат. Он огляделся — никого, только неподалеку ковыляет грязная трехногая собака. Человек махнул рукой.
— Салам алейкум, Руслан!
В кирпичной стене гаражей — а это был старый, советских еще времен гаражный кооператив — отворилась дверь. Молодой, раза в два моложе бородач — повторил жест пожилого, почти в два раза старше его боевика.
— Салам. Заезжай, дорогой, не бойся…
Нива двинулась вперед, проехала в лабиринт гаражей. Солнце старалось вовсю — жара была необыкновенная, даже для летней Чечни.
В проезде между гаражами — почти новый, но грязный по самую крышу шестисотый, рядом с ним — девятка и «УАЗ». Вооруженные до зубов люди, даже американская снайперская винтовка, непонятно откуда здесь взявшаяся. Но одеты разномастно — кто и вовсе голый по пояс, с лифчиком [140] на голое тело, кто-то в некоем подобии формы, кто-то в гражданском. У многих — глаза прикрыты черными очками, на их блестящей поверхности — танцует солнце. Воздух густой как кисель.
140
Разгрузка, с автоматными магазинами.