Помни
Шрифт:
Ники осмотрела сумку. Записная книжка, магнитофон и прочие вещи оказались в сохранности. Паспорт, пресс-аккредитацию, кредитные карточки и испанские деньги она держала в белой кожаной сумочке, а бумажник с другой валютой оставался здесь. Вытащив бумажник, Ники убедилась, что деньги целы. Не считая сломанного замка, вещи в сумке были сложены по-другому и не так аккуратно, как обычно.
Закрыв сумку, Ники подошла к комоду в противоположном углу комнаты и один за другим стала выдвигать ящики. Доказательства того, что
Она озабоченно покачала головой, задвинула ящики и вернулась в гостиную. Опустившись в кресло, она закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на самом неотложном. Было ли это просто совпадением, что тип с сигарой попался ей на глаза несколько раз в течение дня? Или он следит за ней? Если так, то это доказывает одно: Чарльз Деверо жив.
Ники открыла глаза и выпрямилась. Если Чарльз устроил за ней слежку, чтобы знать обо всем, что она делает, с кем встречается, если он подослал кого-то обыскать ее номер, значит, он узнал о том, что она в Мадриде. Но каким образом? У него что, свои люди в „Ритце"? Или же в афинской гостинице „Гранд Бретань"? И, что еще важней, зачем ему все это?
Ответ только один: ему нужно знать, что у нее на уме, очень нужно.
Не решил ли он, что она занимается расследованием его исчезновения и собирается сделать о нем материал? В конце концов, он прекрасно знал, что она профессиональный журналист. Но если это так, то он, должно быть, замешан в чем-то, что и в самом деле заслуживает расследования. В чем-то незаконном. О масштабах чего она и не подозревает. А что может быть незаконным и приносить большие деньги? Торговля оружием. Наркотиками. Но неужели Чарльзу мало денег? Он ведь богат. Так или иначе Ники все время возвращалась к мысли, что то, чем он занимается, как-то связано с финансами.
Если только с чем-то совсем невероятным, как она предположила в разговоре с Арчем в Риме. Но чем же?
Зазвонивший телефон прервал ее раздумья. Она подошла к столу и сняла трубку.
— Алло?
— Ники, это Питер. Я уже звонил и оставил записку. Ты ее получила?
— Извини, я только что вошла и не успела вскрыть почту.
— Ничего. Мы с Эми хотели бы пригласить тебя на ужин сегодня вечером. Ты свободна?
— Совершенно, и ужасно хочу повидать твою жену. Но послушай, ты не должен так опекать меня, в самом деле...
— Мы хотели бы, чтобы сегодня ты была с нами, — перебил ее Питер. — Мы пригласили еще нескольких друзей. Идем в жокей-клуб, довольно известное местечко.
— Как же, слышала.
— Я заеду за тобой в половине девятого. Сначала отправимся к нам домой чего-нибудь выпить. Ужин начнется не раньше десяти, боюсь даже, половины одиннадцатого. Что поделать, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. До встречи, Ники.
— С нетерпением жду встречи, Питер. Пока.
Едва Ники положила трубку, как телефон зазвонил опять.
— Алло?
— Привет, Ник, это я, — услышала она голос Кли. — Жан-Клод сказал, что ты звонила.
— Кли, дорогой! Как я рада! Да, я пыталась дозвониться, так, на всякий случай. Как ты? Где ты?
— Все хорошо, я в Берлине, в „Интерконтинентале". Тебе разве не передали мое послание?
— Передали, но я только что вошла. У меня даже не было времени взглянуть на него.
— Ники, у меня прекрасные новости! Лучше не придумаешь! — воскликнул Кли.
Она почувствовала, как он взволнован.
— Что такое, что случилось?
— Йойо! Я получил весточку от Йойо!
— Наконец-то, слава Богу. Он жив? Здоров? Где он? В Париже?
Кли рассмеялся:
— Тпру. Я ведь могу ответить сразу только на один вопрос. С ним все хорошо, он в Гонконге и скоро будет в Париже. Может быть, через несколько дней, самое большее, через неделю.
— Замечательно! — Ники почувствовала, что ее глаза наполнились слезами облегчения и радости оттого, что этот мальчик жив и здоров. Несколько мгновений она не могла слова вымолвить.
— Алло, ты слушаешь? — спросил Кли.
Обретя наконец голос, Ники ответила:
— Да, просто очень взволнована, только и всего.
— Понятно. Когда Жан-Клод сообщил мне об этом, со мной было то же самое.
— А разве ты не сам разговаривал с Йойо?
— Нет, он позвонил в офис из Гонконга и сказал, что даст о себе знать, как только окажется в Париже.
— Великолепно. Быть может, мы все соберемся в понедельник.
— Может быть. А теперь о самой лучшей новости на свете. Когда ты приезжаешь в Париж, Ник?
— Думаю, ближе к вечеру.
— Тогда давай поужинаем вместе. Вдвоем. Только ты и я. Можем пригласить Йойо, если хочешь и если он к этому времени приедет.
— Мне не терпится увидеть его, — сказала Ники. — И тебя.
— А я ужасно скучаю по тебе, дорогая.
Они проговорили еще несколько минут и попрощались. Ники стояла некоторое время, не снимая руки с телефонного аппарата. Кли так обрадовался появлению Йойо, что даже не спросил, как она оказалась в Мадриде. На ее счастье, он решил, что она там по делам.
Поздно вечером, когда Ники заканчивала макияж, телефон взорвался звонком. Перейдя в спальню, она подняла трубку.
— Алло?
Никакого ответа.
— Алло? — повторила Ники чуть-чуть резко. Раздался щелчок, и телефон замолчал. Она тут же набрала номер оператора.
— Говорит Ники Уэллс из семьсот пятого. У меня только что звонил телефон. Я сняла трубку, но никто не ответил. Звонок прошел через вас?
— Да, мисс Уэллс. Вызов принял я, — ответил телефонист.