Помню тебя наизусть

Дюжева Маргарита

Она это специально делает. Испытывает мою выдержку? Видит же, что пришёл с мирными намерениями, а ведет себя, как маленькая.

«Угу, а ты до этого себя как большой вел, — подленько рассмеялся внутренний голос, — так что заткнись и иди работай!»

Я пошел. Опять отобрал ведро и лопату и в угрюмом молчании принялся за дело. Копал, насыпал, растаскивал по вольерам.

Не все они были пустыми, кое-где все-таки с обитателями. И далеко не все они отнеслись с восторгом к моему появлению. Кто-то тявкал, кто-то рычал. При этом все дружно накручивали хвостами при виде Белецкой,

а уж если она чесала за ухом, то просто на слюни все исходили. Меня б кто почесал. Но увы, я от нее ловил лишь подозрительные холодные взгляды, в которых явно читался посыл: шел бы ты домой, помощничек.

Фиг бы там! Не уйду.

— Яна! — раздался окрик Игоря, — там Степан Константинович пришел. Тебя зовет!

— Бегу! — тут же встрепенулась Белецкая.

— Что за Степан? — поинтересовался я, наблюдая за тем, как проворно она убирает инвентарь, стаскивает грязные перчатки и направляется к главному зданию.

— Не твое дело, — бросила на ходу и дальше.

В этот момент во мне поднялось страстное желание послать ее и уйти. Пусть копается в этой грязи, с этими плешивыми шавками, а я не нанимался.

«А тебя никто и не приглашал, — снова подсказал гадкий внутренний голос, — можешь сваливать, она точно не расстроится, наоборот убедиться, что ты конченый говнюк, пасующий перед трудностями.»

Такой расклад меня категорически не устраивал.

Делать нечего, придется самому знакомиться с неведомым Степаном.

Яна шла впереди, активно накручивая булками и о чем-то весело разговаривала с Игорем, а я плелся позади и злился, представляя, как хватаю этого Игоря за холку и с размаху носом об стену. Той же участи вполне мог удостоиться и парень, которого мы встретили на входе. Янка приветливо помазала ему рукой, а он расплылся в улыбки, как те плешивые дворняжки в клетках

Что-то вокруг нее слишком много всяких придурков вертится!

— Ян, готова? — навстречу нам, на ходу натягивая белый халат, вышел высокий плотный мужчина лет пятидесяти.

— Конечно, Степан Константинович.

— А это…— он вопросительно посмотрел на меня.

Яна обернулась, снова смерила недовольным взглядом:

— Ах, это…мой…брат. Максимка. Пришел помочь.

— Похвально, молодой человек, похвально. Идемте, посмотрим, примет он вас или нет. Он у нас парень добрый, но нервный. Гошу и остальных — не признает. Только к Яне тянется.

— Они к ней все тянутся, — с нескрываемой гордостью подтвердил Игорь, вызывая стойкое желание подраться, — все. Я ушел.

Вали, давай! И без тебя разберемся.

* * *

Я вопросительно посмотрел на Белку, но та лишь нос задрала и со скучающим видом отвернулась. Зараза, хоть бы намекнула, что за парень такой, который только ее и признает.

Сначала я подумал про человека, даже поревновал немного, потом сообразил, что вряд ли в приюте будут лечить людей, скорее это какое-то животное. Почему-то представился кот. Дикий, взъерошенный, с безумным блеском в глазах. Эдакий комок ярости на четырех лапах.

Ладно, буду разбираться походу.

Мы зашли в комнату, где стояли большие клетки для «особых» пациентов, тех кто

не мог жить на улице и нуждался в лечении. В самой ближней клетке действительно сидел котяра самого бандитского вида. Серый, лохматый настолько, что не видно, где морда, где хвост. Только Яна почему-то не к нему пошла, а в другой конец комнаты.

— Привет, малыш! — с этими словами она щелкнула задвижкой и распахнула дверь.

Хромая и поджимая забинтованную заднюю лапу, к ней вышло нечто большое и черное, с защитным воротником на шее.

— Это кто? — я подозрительно кивнул на «малыша».

— Это Персик. Кане-корсо, — Яна бесстрашно трепала большую черную голову. Держа больную лапу навесу, пес привалился к ней боком и вилял своим куцым обрубком.

Он был изнеможён и тощ, как скелет, но в лучшее времена в нем было, наверное, килограмм пятьдесят.

— Он у нас появился пару назад, — Степан Константинович, начал неспешно раскладывать инструменты, — нашли его за городом, на привязи. Случайно ранние грибники на бедолагу наткнулись и привезли к нам. Лапа у него была вся разбита. Гнить начала. Нам с Яной пришлось опарышей из раны выбирать.

Я попытался представить Белецкую за этим занятием, и понял, что ни черта не знаю свою сводную сестру. В моем окружении больше нет таких девушек, чтобы могли из раненого пса личинки вытаскивать.

— Мы уже не узнаем, как он там оказался, кто над ним издевался, а потом оставил умирать на привязи. Спасли и ладно. Он парень неплохой. Только людям перестал доверять. Да, Персик?

Пес больше не вилял хвостом и угрюмо наблюдал за приготовлениями доктора. Будто понимал, что его ждет очень неприятная процедура.

— Давайте его сюда.

— Пойдем малыш, — Яна потянула его за ошейник, и псина покорно похромала следом за ней, — помогай, Макс. Чего стоишь…как не родной.

У меня что-то руки вспотели.

Если честно, я не особый любитель собак. Особенно вот таких, у которых пасть больше моего лица. Почему ни кот, ни чихуахуа, а вот этот вот черный монстр?

Но деваться некуда, раз сам пришел.

Мы помогли ему забраться на металлический стол, мне досталась почетная должность держателя зубастой головы, а Яна стала помогать доктору распутывать бинты, пропитанные сукровицей и чем-то желтым. При этом Белецкая неустанно болтала, рассказывала, какой это хороший пес. Не для меня рассказывала, а для того, чтобы этого самого пса успокоить. Ведь стоило ей замолчать, и он тут же напрягался, начинал нервничать, и где-то в глубине могучего тела зарождалось тихое рычание.

— Кто у нас такой красивый мальчик? — ворковала она, подставляя доктору корзину, в которую отправились грязные бинты, — такой смелый. Умный…не то, что некоторые.

Пес будто понял, что это шпилька в мой адрес. Повернул ко мне морду и шумно обнюхал.

— Привет, — только и смог сказать я.

В ответ он зевнул, демонстрируя розовую пасть, полную зубов. Эх ты ж, е-мое… У меня аж в животе что-то дрогнуло, и я искренне, но очень малодушно порадовался, что на нем защитный конус.

— Погладь персика, — скомандовала Яна, — он ждет.