Помоги другим умереть
Шрифт:
– Идею торжества смерти…
Женю опять начала бить дрожь.
– А может, он просто псих? – с надеждой выбила зубами морзянку.
– Тогда это еще хуже, потому что предполагает отсутствие всякой постижимой логики. То есть со своей точки зрения, конечно, он будет поступать вполне логично, однако пойди-ка проберись по лабиринтам его сознания!
– Да мы и сейчас не больно-то пробираемся, – уныло вздохнула Женя. – Мы не способны его опередить, потому что, если честно, еще вчера не способны были поверить во все это. Алина была обречена, мы могли ее спасти, но…
– Ты сто раз права, – угрюмо кивнул Олег. – Знаешь, на что это похоже? Вот я читал… Где-то в Америке однажды сообщили о смерти подростка, жаловавшегося на жуткие кошмары. Родители отделывались ссылками на переходный возраст. Парень пил кофе и старался не спать ночами, хотя ужасно мучился. Вызвали врача, тот прописал снотворное. Мальчишка отказывался его принимать, но родители заставили – буквально силой. Он погрузился в тревожное забытье. Посреди ночи родители были разбужены диким криком сына. Прибежав в его комнату, они увидели, что мальчик бьется в предсмертных судорогах. Дело было закрыто за недостаточностью улик.
– Ты хочешь сказать…
– Ну да, мы вроде этих неверящих родителей. Мы принимали и понимали только реальность дня и ясного сознания. Но реальность ночи и замутненной психики (болезнью, страданием, местью – чем угодно!) для нас не существовала, хотя мы вроде бы на полном серьезе обсуждали возможности Корнюшина совершить или не совершить преступление. А в мотив поверить не могли, оттого и бездействовали. И вот вам результат: сколько негритят пошли купаться в море? Остался последний негритенок, он же подозреваемый.
Олег спустился на площадку девятого этажа, помог сойти Жене и заботливо снял клок паутины с ее волос.
– Я не очень чумазый? Ну что, пошли?
– Погоди! – Женя поймала его руку, занесенную к звонку. – А вдруг он сейчас там?
– Исключено. Зачем? Вспомни, что сказал мужик с бульдогом. «Вы к тете Кате, насчет комнаты?» Значит, тетя Катя опять сдает жилье! Нет ни малейшего сомнения, что ее квартирант, этот р-рыболов-любитель, – в горле Олега что-то заклекотало, – съехал нынче же утром, ни свет ни заря. Так что, увы, встречи на Эльбе не произойдет.
И он решительно вдавил палец в кнопку звонка.
Именно этими словами: «Ни свет ни заря!» – сообщила им о съехавшем жильце маленькая, мягонькая, словно тряпичная кукла, тетя Катя.
У нее были заплаканные глаза, руки дрожали, а все доброе, сдобное личико выражало такую печаль, что Жене стало неловко. У бедняжки какие-то неприятности, а тут еще они явились голову морочить!
Олег и правда морочил: начал так шумно восхищаться сдаваемой комнатой, что хозяйка даже забеспокоилась.
– Вы бездетные? – спросила подозрительно. – А то знаете как бывает: сговоришься на одно, а получаешь другое. Явятся с дитем и ну права качать: мол, взяла задаток, так и помалкивай.
– Нет, детей у нас нет, – покачала головой Женя, и в ее голосе невольно прозвучало такое сожаление, что хозяйка безоговорочно поверила.
– Переезжать когда думаете? – спросила, ощутимо смягчаясь.
– Если решим окончательно, то завтра, – сказал Олег, озирая чистенькую комнатку, в которой рука заботливой хозяйки, к сожалению, не оставила ни следа прежнего жильца. При такой страсти к порядку тетя Катя вполне могла и дверную ручку спиртом протереть – Женя этому ничуть не удивилась бы! – А какие проблемы?
Тетя Катя смущенно поджалась.
– Да мне бы задаток… За свет надо платить…
Олег не раздумывая вынул из кармана десятку.
– Что, пенсию задерживают?
– Это само собой! – Тетя Катя потянулась было к деньгам, но отдернула руку: – Нет уж, как окончательно сговоримся, тогда и возьму. А пока тряхну заначкой. Главное дело, позавчера только расплатилась и за квартиру, и за свет, и за коммунальные услуги, и за телефон, а сегодня глядь – на счетчике аж двести киловатт откуда ни возьмись! Да я и за три месяца столько не выжгу. Молния их, что ли, съела?
Олег незаметно пошевелил пальцами, и Женя вмиг смекнула, чего он хочет.
– А вид с балкона какой открывается? – спросила она, и тетя Катя послушно ринулась вперед.
– Вид хороший, просто замечательный! Амур – он и есть Амур. Хотя у нас тут еще Уссури – Амурская протока по-нынешнему. Вы не бойтесь, в окна не сильно задувает. На зиму я, конечно, заклеиваю, да и топят хорошо. А вам надолго комната нужна?
– Пока не знаю. Мы квартиру собираемся купить, но сейчас такой тарарам, никто курса не знает, все конторы зажались. И вообще, долларов в банках не продают, а у спекулянтов дорого.
– На то они и спекулянты, чтоб у них дорого было! – рассудила тетя Катя. – У нас в универсаме сахар по старой цене которые проворные расхватали, потом на базаре его же, фасованный, магазинный, втридорога гнали!
Женя с тоской оглянулась, и, словно услышав ее немой призыв, в дверях стал Олег.
– Да, вид потрясный! – сообщил он столь жизнерадостно, что у Жени екнуло сердце: значит, что-то нашел. – Ну, давайте сделаем так: мы подумаем, а завтра вам позвоним. У нас еще одна квартирка на примете, обещали сегодня подъехать посмотреть.
– Смотрите, конечно, – с обиженным выражением разрешила тетя Катя. – А квартирка та где будет?
– На Масложиркомбинате, – не моргнул глазом Олег.
– На Масложиркомбинате?! – ужаснулась тетя Катя. – На повороте, что ли, в «хрущевках»? Да вы что, отцы родные! Там же экология вся насквозь гнилая, шум с утра до ночи, а ехать до города сколько? То ли дело у нас, в Прибрежном: красота, тишина, воздух чистый. Я к своим квартирантам не лезу, у вас и холодильничек будет, старенький, правда, «Саратов», но свой, и шкафчик для посуды. И телефоном я пользоваться не запрещаю, звоните сколько хотите.