Помоги мне исполнить мечты
Шрифт:
Я села в кресло и начала медленно качаться. На часах без пятнадцати пять. Тренинг должен начаться ровно в пять. Снова взглянула на девушку, та смотрела на инструмент с такой любовью, с таким благоговением, словно она всю жизнь мечтала сыграть на нем, а тут он уже перед ней.
— Сыграй же, — сказала я ей.
Девушка посмотрела на меня, улыбнулась и произнесла:
— Правда?
— Да, почему бы и нет, — ответила я.
И девушка начала играть. Музыка лилась из под её тоненьких пальцев. Она перебирала белые клавиши, черные, снова белые. Я не знаю, как это назвать, ведь я ничерта не соображаю
— Спасибо.
— Я — Эмили, — говорю и протягиваю девушке свою руку.
— А меня зовут Ив. — Она отвечает на мое рукопожатие.
Я её рассматриваю. Она очень красивая. У неё длинные черные волосы, карие глаза, розовый румянец на щеках, тонкие губы. Ив замечает то, как я её рассматриваю, и еще больше краснеет. Когда Ив улыбается, у неё появляются ямочки на щечках.
— Ну, что, господа, давайте начинать? — говорит наш психолог.
Все рассаживаются по своим местам, ну, а я сажусь на свободное и начинаю внимательно слушать. Наш руководитель представляется:
— Меня зовут Стефан Кэрроуэй, — начал мужчина.
И он рассказывал о том, как у него обнаружили лейкоз, как сначала он было подумал, что все — это конец. А врачи говорили, что всегда есть шансы. И вот ему этот шанс выпал! Его пичкали таблетками, водили на химиотерапию, проводили люмбальную пункцию. И в итоге, врачи сказали, что он выживет, рак побежден. Стефан говорил обо всем этом с такой интонацией, словно он бессмертен, словно он — это какое-то достояние. Хотя, возможно, так и есть. Не каждому дано пережить рак. Затем Стефан говорил, что нужно верить в Бога, что он услышал его мольбы и помог ему.
— Пожалуй, Бог умер, — вырвалось у меня.
— Представься, пожалуйста, — проговорил руководитель.
— Э-э-э, — протянула гласную я, а затем добавила, — я не знаю как.
— Хорошо, тогда ты, после того, как все расскажут свои истории, объяснишь нам свою точку зрения, ладно?
— Ага.
И тут пошла эта цепочка. Сначала, как я поняла, говорили те, кто посещает группу дольше всего, а затем цепочка потихоньку продвигалась. Все было по особенной форме: имя, возраст, диагноз, — когда его поставили, что случилось — прогнозы и настроение. Ив была где-то посередине. Она рассказала свою историю про то, как в двенадцать ей поставили диагноз: лейкоз. Как она усердно боролась с ним, как радовалась, когда была ремиссия, как огорчилась, когда ей поставили новый диагноз: острый лимфобластный лейкоз. Из всего её рассказа я поняла вот что:
1) борется она с раком очень-очень долго, и
2) она все еще не потеряла надежду.
Затем снова идут рассказы других людей, они меня совершенно не привлекали, скучные, потерянные. Я, наверное, такая же, и потому не хочу впадать в еще большее уныние. И тут очередь доходит до меня:
— Меня зовут Эмили. Эмили Беннет. Шестнадцать. Неоперабельная и быстро развивающаяся в моей голове глиобластома. Диагноз поставили,… — замялась я, — да не знаю, когда поставили, сама я все узнала девяносто дней назад.
У них у всех были такие унылые лица, потому мне захотелось чуть-чуть пошутить, чтобы их расшевелить:
— Я, судари, изволила совершить акт суицида, получила много «хороших» травм, от чего лежала в больнице почти полгода, и заодно злокачественную опухоль мозга.
Но никого мои слова не рассмешили, одна только Ив легонько усмехнулась, но, как и все остальные, широко раскрыла свои глаза от удивления. Конечно, они все усердно борются за жизнь, а я хотела с ней вот так просто расстаться. Затем мне нужно было сказать о прогнозах:
— Ну, прогноз у меня не утешительный. Мне говорили, что я смогу пожить еще год или полтора. Но недавно произошло ухудшение, и сейчас я даже не знаю, сколько мне осталось.
На весь зал раздалось жалобное «Ох!». Конечно, не я одна в такой ситуации.
— Настроение — просто зашибись! — произнесла я с сарказмом в голосе.
— Спасибо за вашу историю, Эмили. А теперь объясните своё замечание, пожалуйста, — потребовал Стефан.
— Ну, я думаю, что Бог мертв.
— Почему ты так думаешь? — Руководитель перешел со мной на «ты».
— Смотрите: в Африке дети умирают от голода, там же происходит распространение смертельной болезни, погубившей уже тысячи жизней; возможно, в Европе совсем скоро начнется война — брат воюет с братом; ежегодно миллионы людей умирают не только от рака, но и от других болезней. Люди губят друг друга. Болезни губят людей. Мир умирает. Что это, смешная шутка вашего Бога? Или ему просто все равно?
— Хорошее замечание. Но, может, стоит в него просто верить? — говорит Стефан.
— Для чего? — спрашиваю я его.
— Если бы все человечество верило в него, то, возможно, мы могли бы избежать всех этих бед.
— А болезни? — настаивала я.
— Я не знаю всех ответов, Эмили. Я просто предполагаю. — Он снял с носа свои очки и надавил пальцами на переносицу. У него явно мигрень.
Я кивнула ему, соглашаясь с его словами. Мы все можем только предполагать.
Затем все друг другу чего-то желали, даже самим себе. Они говорили о борьбе, о победе, даже о смерти. Кто-то делился, что он из-за онкологии потерял слишком много в весе, но ведь это есть у всех, у меня тоже. Я просто слушала и смотрела на всех, они со мной не знакомы и, наверное, после моего рассказа не хотят со мной знакомиться, но мне все равно. Никто не обращал на меня внимания, одна только Ив.
— Меня впечатлила твоя речь, — говорит она. — Порой некоторые из нас слишком ослеплены надеждой и несбыточными мечтами о нормальной жизни.
— А ты нет? — спрашиваю я.
— Острый лимфобластный лейкоз почти не лечится, — спокойно говорит она. — Хотя я, конечно, продолжаю верить в свой малюсенький процент на выздоровление, ведь может случиться все.
— Угу, — произношу я.
Я даже не заметила, как прошли наши полтора часа. Мне понравилось говорить с Ив. Она вся искрится надеждой. Она похожа на искорку, на одинокую звездочку в ночном небе. Мне показалось, что если я буду общаться с ней, то, может, смогу также полюбить свой остаток жизни.