Шрифт:
========== Часть 1 ==========
Шерлок никогда и ничего не боялся, это было чуждо его природе. Стремительный поток мысли не оставлял времени страху. Зачастую Шерлок просто не успевал испугаться, так бурно развивались события, вовлекая его в свой бесконечный водоворот.
Но теперь, впервые в своей жизни, он был охвачен даже не страхом — паникой. Она впивалась в мозг, делая Шерлока болезненно слабым, растерянным и наполняя его безграничным отчаянием.
***
Он так долго об этом мечтал!
Работал,
Каторжный труд, нескончаемые перелеты… Шерлока тошнило от одного только вида неба. Быстрее, как можно быстрее всё завершить, распутать клубок человеческой грязи и мерзости.
И поскорее вернуться.
А выспаться можно потом. Там, на Бейкер-стрит. Зная, что совсем рядом, в небольшой зашторенной спальне, спит его друг.
Так просто и так ни с чем не сравнимо важно.
***
Шерлок знал о Джоне Ватсоне всё. Как живет, что делает… Отчеты о событиях его жизни он получал регулярно, и это даже не обсуждалось.
Событий, как таковых, практически не было. Джон просто жил. Точнее, выживал, как умел.
Шерлок не мог даже предположить, до какой степени прикипел к нему Джон, как он к нему привязан. Что будет так страдать, потеряв его навсегда. И что так страдать будет он сам. И так невыносимо скучать. И рваться к нему всем своим существом, забыв о сне и отдыхе. Думать о нем постоянно, мечтать о встрече и ждать её, как мгновения наивысшего, полного счастья.
Когда Джон был рядом, это был просто Джон. Прекрасной души человек, верный и преданный друг, всепрощающий и добрый.
Теперь он стал Смыслом, ради которого Шерлок был готов на всё что угодно. Осознание этого факта явилось главным событием его одинокой жизни — не каждому удается найти свой Смысл.
Джон переживал его гибель мучительно.
На могилу он не пришел больше ни разу. Ни разу! Значит, не смирился. Поверил, выстрадал всё до последней капли, но не смирился.
Шерлок, конечно, понимал, что его не ждут — слишком много минуло времени. Джон прошел войну, видел смерть и знал её в лицо. Гибель Шерлока была для него очевидна.
На это, собственно, он и рассчитывал. Джон ни в коем случае не должен был усомниться. Не дай Бог! Зная его отчаянную смелость и удаль…
Шерлоку было невыносимо трудно. Молчаливое, глубоко запрятанное страдание друга терзало его день и ночь, сводило с ума, но в то же время страдание это придавало ему нечеловеческую выносливость. Он готов был сдвинуть горы ради приближения встречи. И он эти горы сдвигал!
Истощенный до предела, он никогда ещё не чувствовал себя таким непобедимым и сильным.
***
Иногда Шерлок устраивал маленькие чудесные праздники: позволял себе увидеться с Джоном. Он смотрел на него, печального и одинокого, издалека, всего несколько минут, а потом долго носил в своей душе этот свет.
И было чем жить до следующего праздника — вспоминать каждое мгновение этих встреч, каждый жест и взгляд Джона.
И это было немало.
***
А потом ему приснился кошмар.
Шерлок увидел себя поднимающимся по лестнице их родной Бейкер-стрит. Он шел к Джону. Ноги были чужими, тяжелыми, и передвигались с огромным трудом. Преодолевая знакомые ступеньки, Шерлок безмерно устал.
Джона он видел неясно, почти не различая лица. Это был Джон, но, по сути, это мог быть кто угодно. Их встреча была молчаливой и тягостной, не приносящей ни радости, ни тепла, долгожданного успокоения.
И мгновенно эту картину сменила другая.
Шерлок хоронил Джона. Рядом не было никого, только он и лежащий в гробу Джон, которого, в своем сне Шерлок это знал абсолютно точно, он почему-то убил…
Шерлок проснулся с криком и долго плакал, вздрагивая и задыхаясь от рвущихся из груди рыданий. Его скрутила такая невыносимая боль, что справляться с ней не было сил.
И Шерлок вдруг отчетливо понял, что своим возвращением он Джона погубит.
========== Часть 2 ==========
Это стало его проклятьем.
С той страшной ночи Шерлок не мог думать ни о чем, кроме мертвого Джона. Он видел его очень отчетливо. Спокойное, молодое лицо с едва уловимой улыбкой, русые волосы, аккуратно зачесанные набок.
Волосы почему-то особенно не давали покоя.
Боль разрывала сердце, клокотала в горле накопившимися слезами, но плакать Шерлок не мог — непростительная слабость, такая же неуместная в его жизни, как и любовь.
Слёзы рвались наружу, но выкипали мгновенно, едва подступив к воспаленным глазам, и глаза влажно блестели, теряя свой насыщенный цвет.
Шерлок не мог объяснить самому себе, почему так властно завладел им этот панический страх. Он никогда не верил в предчувствие, и каждый раз
презрительно фыркал, если слышал вдруг что-либо подобное.
Но сейчас это было не просто предчувствие, это была уверенность, что жизнь Джона висит на волоске, и своим возвращением он этот тоненький волосок оборвет.
***
Вот уже почти два месяца он в Лондоне. Дело, которому посвящено столько времени, наконец-то было закончено, и стало тем самым пресловутым грузом, сброшенным с плеч.
Шерлока радовала не столько возможность восстановления своего доброго имени и прочая, несущественная для него чушь, сколько ощущение полной свободы от гнета того непомерного зла, которым Джеймс Мориарти отравил его душу.
Ведь каким бы равнодушным холодом ни окутывал себя Шерлок, какие бы он ни возводил вокруг себя стены, душа его была по-детски ранима и трепетна.