Помолвка мсье Гира
Шрифт:
Перо разбрызгивало чернила, цеплялось за пористую бумагу.
“Господин прокурор республики, имею честь сообщить Вам, что убийство в Вильжюифе совершил молодой человек, проживающий там же, по профессии механик, по имени Эмиль. Фамилия и адрес его мне неизвестны, но я знаю, что каждое воскресенье он бывает на стадионе в Коломб. Он среднего роста и обычно носит светло-коричневую фетровую шляпу.
Примите, господин прокурор, заверение в совершеннейшем моем почтении”.
Он не подписался, написал адрес и попросил марку. Когда письмо придет по назначению, он уже будет далеко, вместе с Алисой.
— Сто пятьдесят франков! — четко выговорил официант, вконец потерявший терпение.
Плиты тротуаров уже местами просыхали, ветер заводил песенку в черепичных крышах. Время от времени, гремя, проезжала тележка, и грохот ее надолго повисал в воздухе, а шаги случайного прохожего слышны были за целый квартал.
Их было примерно человек десять, вплотную прижавшихся к закрытым дверям Лионского вокзала. Другие же сидели и дремали на своих вещах, расставленных прямо на земле. Позади них возвышалось пустое и запертое здание вокзала, откуда иногда доносился гудок паровоза.
Было очень холодно. В маленьком баре зажегся свет. Кто-то уже ходил с фонарем по помещениям вокзала, то открывая, то закрывая двери, передвигая какие-то гулкие предметы.
Мсье Гир чувствовал себя усталым до головокружения, но он знал — это пройдет, надо только пережить тяжелый час, промежуток между ночью и днем. На минуту-другую он закрывал глаза, и это доставляло ему наслаждение — так горели у него веки. Он смутно улыбался каким-то своим мыслям.
Изнутри вокзала шаги приблизились к двери. Заскрежетал ключ в замке. Железные перекладины были вынуты, и помятые от долгого бдения пассажиры потянулись в зал ожидания, зияющий, как колокол. Освещено было еще только одно окошечко. Мсье Гир первым его увидел, но ему пришлось дожидаться, пока кассир наденет форменную куртку и наберет чернила в вечное перо.
— Два билета второго класса до Женевы.
— Туда-обратно?
— Только туда.
Внезапно его пробрал озноб. Дрожащими пальцами он рылся в бумажнике.
— В пять часов сорок пять, так ведь?
— Сорок три.
Кассир смотрел на него тяжелым взглядом, смотрел на его усики, руки, бумажник. Он даже высунулся из окошка, когда мсье Гир вприпрыжку отошел оттуда и двинулся в буфет. Вокзал постепенно наполнялся народом. Один из буфетчиков раскладывал рогалики в маленькие корзиночки, другой посыпал пол опилками, и они ложились ровными полукружьями.
В 5 часов 10 минут один из двух людей, сидевших в уголке буфета, прошептал, перечитывая карточку, которую держал в руке:
— Это он.
Мсье Гир посмотрел на вокзальные часы, потом на дверь, опять на вокзальные, потом на свои. Спросил кого-то:
— Который час?
Затем продолжил сухо и авторитетно:
— Полагаю, женевский поезд уже подан?
— К третьей платформе.
Но сперва он выглянул на улицу. Еще не рассвело. Даже намека на рассвет не было, и все же небо стало чуть бледнее, может быть, оттого, что показалась луна; первые трамваи и такси съезжались к вокзалу, и освещенные окна баров свидетельствовали, что ночь уже миновала.
И на всех вокзалах города какие-то люди держали при себе список примет мсье Гира и перечитывали его, рассматривая пассажиров.
Состав был длинным. Несколько вагонов находились за пределами застекленного перрона, и там было прохладней. Мсье Гир выбрал себе вагон и в нем два места и теперь стоял на платформе, потрясенный торжественностью мгновения.
Стрелка больших вокзальных часов двигалась прыжками от минуты к минуте, и каждый прыжок сопровождался механическим щелчком. На платформе собиралось все больше людей. Между ними сновали проводники, продавец газет, тележка с шоколадом и лимонадом.
В 5 часов 40 минут состав дрогнул, как бы пробуя силы перед тем, как пуститься в путь, а у мсье Гира задрожали колени, и он поднялся на цыпочки, чтобы окинуть взглядом платформу поверх толпы. Внезапно он рванулся вперед, задыхаясь, что-то бормоча вслух от радости, оттого что заметил вдалеке зеленую шляпку. Но оказавшись в десяти шагах от нее, он увидел, что это маленькая кругленькая дамочка с ребенком на руках — ее с трудом подталкивали в вагон третьего класса.
Оба инспектора ждали наготове, чтобы не дать ему уехать. Как и мсье Гир, они что было силы тянули шеи, стараясь увидеть, кого он выглядывает в конце платформы.
Но никто не появился. Раздался свисток. Один из проводников пробежал вдоль состава, запирая двери вагонов. Мсье Гир все еще надеялся. Все в нем было натянуто до боли. Но ведь он так и представлял себе этот отъезд! Он ведь все время думал, что Алиса прибежит в последнюю секунду и надо будет помочь ей прыгнуть на подножку, в то время как поезд уже тронется. Он топал ногами. Он гримасничал и улыбался, и от нетерпения слезы выступили у него на глазах.
И вдруг ему почудилось, что платформа движется. Но двигалась не платформа. Поезд тронулся и мало-помалу набирал скорость. Мимо мсье Гира бежали ряды окон, взмахивали платки.
Сунув руки в карманы, он шагал, покачивая плечами, будто это могло помочь ему справиться с отчаянием.
— Ваш билет!
Мсье Гир отдал билет, его окликнули.
— Это не перронный билет. Это…
— Да ладно!
Контролер с любопытством следил за удалявшимся черным пальто и бархатным воротником, за короткими, дрожащими ножками.
Мсье Гиру впору было заплакать. Он стоял на верхней ступени главного входа и смотрел на площадь, едва заметно посветлевшую.
Он сам не знал, что с ним творится. Это было так сложно. Ему стало холодно — странный холод иголками покалывал все его тело, покрытое испариной. Ему было страшно — он думал о письме, брошенном в почтовый ящик, об Эмиле, о полицейских, которые снова будут ходить за ним следом, о комиссаре, который бросал ему тогда слова, злые, как удары. Ему хотелось есть. Есть или пить — он сам не понимал. И еще ему было жарко. Он не очень устойчиво держался на ногах, но у него не хватало решимости пойти в буфет и сесть там.
Может быть, Алиса просто опоздала? Может быть, Эмиль не дал ей уйти? Может быть, она еще вот-вот прибежит?
Он смотрел, как люди выходят из такси, останавливающихся в нескольких метрах от него. И все смотрели на него, потому что он похож был на полицейского, который за кем-то следит.
Шесть часов. Небо становилось все светлей. Автобусы мчались по улицам, и у него не было сил уйти. Он делал шаг-другой, спускался на несколько ступенек, опять поднимался.
“А вдруг она не достала такси?” И он принимался высчитывать, сколько требуется времени, чтобы добраться сюда на трамвае из Вильжюифа.