Помолвка (Рассказы)
Шрифт:
— А они так наказывали нам никого не впускать! — вздохнула Маринетта.
— Может быть, слон снова сделается белой курочкой, — прошептала Дельфина. — Ведь он — слон только для игры. Когда игра в Ноев ковчег кончится, ему незачем будет оставаться слоном.
— Все может быть. Ну, так давайте скорее играть.
Маринетта вернулась к рулю, а Дельфина — на капитанский мостик.
— Плавание продолжается!
— Тем лучше! — сказал слон. — Теперь-то мы поиграем.
— Мы находимся
— А мне кажется, где-то дымит, — заметила свинья.
В самом деле, Маринетта была так взволнована присутствием слона, что поворачивала вьюшку плиты, сама того не замечая.
— Сто семьдесят второй день на море! — объявил капитан. — Без перемен.
В общем-то животные были довольны, что время летит так быстро, но слону плавание казалось немного однообразным, и он на это пожаловался, добавив с недовольным видом:
— Все это очень мило, но мне-то что здесь делать?
— Быть слоном и ждать, когда вода спадет. По-моему, вам жаловаться нечего.
— Ну, ладно, ждать так ждать.
— Двести тридцать седьмой день на море! Дует ветер, уровень воды как будто понижается… да, понижается.
При этой новости свинья так обрадовалась, что стала с веселым визгом кататься по полу.
— Да замолчите же, свинья! А не то я прикажу слону вас съесть, — заявила Дельфина.
— Ах да, — сказал слон, — мне очень хочется ее съесть.
И добавил, подмигнув Маринетте:
— А все-таки это забавно…
— Триста шестьдесят пятый день на воде! Сад уже виден. Приготовиться к выходу, в полном порядке! Потоп кончился.
Маринетта открыла дверь во двор. Свинья, боясь, что слон ее съест, так стремительно выскочила из кухни, что чуть не опрокинула девочку. Она решила, что земля не очень намокла, и помчалась под дождем прямо в свинарник. Остальные животные покинули кухню без всякой толкотни и пошли на свои места в конюшне и на скотном дворе. Один только слон оставался с девочками; он, по-видимому, не собирался уходить. Дельфина подошла к нему и сказала, хлопая в ладоши:
— Ну, белая курочка, живей… игра кончена… Возвращайся-ка в курятник.
— Белая курочка… белая курочка… — звала Маринетта, протягивая горстку зерна.
Но, сколько они ни просили, слон ни за что не соглашался снова обернуться белой курочкой.
— Мне не хочется вас огорчать, — говорил он, — но слоном быть гораздо забавнее.
Родители вернулись под вечер; они были очень довольны, что повидали дядю Альфреда. Их плащи промокли насквозь, и даже в деревянных башмаках хлюпало.
— Какая отвратительная погода, — сказали они, открывая дверь, — хорошо, что мы не взяли вас с собой.
— Как поживает дядя Альфред? — спросили девочки; щеки у них горели.
— Мы вам все расскажем потом. Дайте нам сперва пройти в комнату и переодеться.
Родители направились к двери. Они были уже на середине кухни, и девочки тряслись от страха. Сердце так сильно колотилось, что им пришлось прижимать его обеими руками.
— Плащи у вас совсем мокрые, — сказала Дельфина сдавленным голоском. — Лучше бы снять их здесь. Я повешу их сушить у плиты.
— Что ж, это хорошая мысль, — сказали родители. — Мы об этом не подумали.
Они сняли плащи, с которых еще стекала вода, и растянули их у плиты.
— Мне очень хочется знать, как здоровье дяди Альфреда, — вздохнула Маринетта. — Как его нога? Боли не прошли?
— Ревматизм его не очень мучит. Но потерпите немножко, мы только переоденемся, и вы все узнаете.
Родители были уже в двух шагах от двери в комнату, когда Дельфина загородила им путь и робко произнесла:
— Прежде чем переодеваться, вы бы лучше сняли башмаки. А не то нанесете грязи и запачкаете пол в комнате.
— Правда, это хорошая мысль. Мы об этом не подумали, — сказали родители.
Они вернулись к плите и сняли деревянные башмаки, но на это ушло не больше минуты. Маринетта снова произнесла имя дяди Альфреда, но так тихо, что ее даже не услышали. Девочки видели, что родители приближаются к двери, и от испуга у них похолодели щеки, нос и даже уши. Родители уже взялись за дверную ручку, как вдруг услышали за спиной рыдания. Это Маринетта от страха и отчаяния дала волю слезам.
— О чем же ты плачешь? — спросили родители. — Болит что-нибудь? Уж не кот ли тебя расцарапал? Да ну, скажи же, почему ты плачешь?
— Это из-за сло… из-за сло… — захлебываясь, повторяла Маринетта, но рыдания мешали ей продолжать.
— Это потому, что она видит, как у вас промокли ноги, — вмешалась Дельфина, — и боится, что вы простудитесь. Она думала, что вы сядете перед плитой посушить носки. Она и стулья приготовила.
Родители погладили Маринетту по головке и сказали, что они очень рады иметь такую хорошую дочку, но ей незачем бояться, что они простудятся. И обещали прийти посушиться, как только переоденутся.
— А может быть, лучше сперва посушиться, — настаивала Дельфина. — Насморк легко схватить.
— Ерунда! Мы не такое еще видели. Не в первый раз вода попадает нам в башмаки, а насморка у нас никогда не было.
— Я это говорю только ради того, чтобы успокоить Маринетту. Тем более что ее немного тревожит здоровье дяди Альфреда.
— Дядя Альфред совершенно здоров… Он никогда так хорошо себя не чувствовал. Не волнуйтесь. Через пять минут вы узнаете все подробно. Мы вам расскажем.