Поморы
Шрифт:
— Если сознаешь, так действуй. Завтра доложите, сколько заготовите вспомогательных кормов.
— Хорошо, Иван Демидович. Когда можно…
— За концентратами пошли машину сегодня.
— Пошлю. Спасибо за помощь.
— Смотри там!
Шатилов положил трубку. Телефонный аппарат был красивый, импортный, из белой пластмассы. Такие аппараты в районной конторе связи появились недавно. Письменный и приставной столы тоже новые, с зеркальной полированной поверхностью. Стены кабинета покрашены голубой масляной краской. На полу — широкая малинового цвета ковровая дорожка. Радостная и уютная обстановка кабинета никак не соответствовала настроению секретаря райкома, которому,
Конечно, можно было упрекнуть Шатилова за то, что он подменяет управление сельского хозяйства, что не его дело названивать по телефону по таким хозяйственным вопросам. Но пусть тот, кто скажет ему это, побудет сам на его месте…
Года три назад совхоз Мир образовался из пяти мелких колхозов. Это был не только формальный акт укрупнения их в большое хозяйство, чтобы лучше использовать технику и земли. Создание совхозов было необходимой мерой: колхозы обезлюдели, часть населения унесла война, многие уехали в города. Причиной тому были тощий трудодень и отсутствие необходимых культурных благ в деревнях. Чтобы спасти положение, и создали совхоз. Государство выделило ему кредиты, позволившие обеспечить твердые заработки, удержать на селе механизаторов и животноводов. Совхоз вдохнул в села жизнь, захиревшие было деревеньки ожили. Однако хозяйство все еще не стало рентабельным. Себестоимость была высокой, дотация шла из государственного кармана.
Хозяйства, конечно, были разными. В одних дела шли лучше, в других хуже, в зависимости от того, кто в каких оказался природных микроусловиях и где какие были руководители.
Райком старался укрепить совхозы, и усилия эти не были бесплодными. Но до поры до времени, пока не подводила природа: наладится вдруг дождливое лето — и сведет на нет все старания. Начинай все сначала.
Шатилов ждал звонка из обкома и был озабочен предстоящим разговором с областным начальством. Ходить вокруг да около не полагалось, а похвалиться было нечем. Иван Демидович раздумывал о том, как он выйдет из положения: секретарь обкома был столь же деловит, сколь и крут, и принимал далеко не всякое оправдание и не каждую объективную причину. Шатилов, кажется, нашел нужные слова для объяснения, когда вошел его помощник Саженцев и сообщил о прибытии Панькина с Митеневым.
— Пусть войдут, — сказал Шатилов.
Встречая руководителей рыболовецкого колхоза, он вышел из-за стола и энергично пожал им руки. При этом еще довольно густой вихор русых с проседью волос рассыпался у него на лбу, и он ладонью водворил его на место. Посмотрел приветливо на Панькина, на Митенева и пригласил их сесть.
Шатилов был выше среднего роста, плотен. Темно-серый костюм сидел на нем несколько мешковато, галстук на белоснежной рубашке был повязан небрежно, узел чуть сбился набок. Но такая небрежность даже шла ему и придавала оттенок молодечества.
— Давно вас не видел, — сказал он, вернувшись за стол. — С чем пожаловали? Как дела? Как уловы?
Панькин чуть замялся, не зная, на какой вопрос ответить прежде, а Шатилов тотчас подкинул новый:
— Как идет зимовка скота?
— В этом деле у нас полный порядок, — уверенно ответил Панькин. — Начались отелы, удои прибавляются.
— Ну ладно. А с кормами как? Мы вчера приняли решение рекомендовать всем хозяйствам применять витаминный и веточный корм.
Панькин переглянулся с Митеневым.
— Еще не хватало, чтобы мы ветками коров кормили. У нас сена хватает, Иван Демидович.
Шатилов нахмурился, видимо вспомнив о других хозяйствах, и озабоченно наморщил лоб.
— Ишь, как ты говоришь… Ну ладно. Раз у тебя все хорошо, то хвалю. Впрочем, рыбколхозы меня не очень тревожат. У вас покосы хорошие, летом не зеваете. Молодцы.
— Да уж стараемся…
Похвала Шатилова была скуповатой, но вполне искренней. Скота рыбаки держали мало, заботились о кормах в первую голову. Ни о какой дотации государства рыбакам не могло быть и речи. Колхозы имели полумиллионные доходы, разумеется, не за счет животноводства, а за счет промыслов.
— А вот с выловом наваги вы подкачали, — сказал Иван Демидович. — Против прошлого года наваги недобрали триста центнеров. Почему?
— У вас, Иван Демидович, не совсем точные данные. Недобрали мы сто шестьдесят центнеров. Это объясняется поздним ледоставом. Рыбаки потеряли много времени впустую. Да и навага нынче шла плохо.
— Все у вас причины.
— Что поделать, — вздохнул Панькин.
— Причины надо своевременно устранять, тогда и недостатков не будет, — назидательно заметил Шатилов. — Как рыбаки, что потерпели бедствие осенью? Здоровы ли?
— Поболели простудой. Теперь работают.
— Поделом тебя наказали, Тихон Сафоныч. Но полиберальничали. За такую промашку надо было тебе строгача всыпать. Митенев, видно, к старости жалостлив стал…
— Не я решал, Иван Демидович. Так постановило бюро, — смутился Дмитрий Викентьевич.
Панькин тоже сразу сник. Заметив это, Шатилов повернул разговор в другое русло.
— Рассказывайте, что привело вас сюда.
Выслушав Панькина с Митеневым, Иван Демидович вышел из-за письменного стола и сел за приставной, поближе к ним. Он знал, что унденский председатель скоро будет проситься на пенсию и что ему в этом не откажешь: не вечен человек, отработал свое — и хватит.
Смена руководителя в любой отрасли была сопряжена с двумя моментами, которые Шатилов старался учесть, — положительным и отрицательным. Положительный заключался в том, что на смену старому, подзасидевшемуся на привычном месте работнику, приходил новый, а, как известно, новая метла по-новому метет. Молодой руководитель свежим глазом сразу замечает недостатки и начинает вводить новшества и усовершенствования. В этом очевидный плюс смены руководства.
Но, с другой стороны, был и отрицательный момент. Прежний работник знал свое дело досконально, в любую минуту мог быстро сориентироваться в обстановке и действовать безошибочно или почти безошибочно — в этом ему помогал опыт. Старый работник доставлял меньше хлопот, чем новый, за которым на первых порах надо было присматривать, чаще контролировать его действия и решения и, если он ошибался, поправлять. А старому нянька не требовалась — он знал, что и как делать.
И потому прежнего толкового работника всегда хотелось удержать на месте хотя бы годик-другой.
Однако новое назначение было неизбежным. Некоторое время Шатилов думал об этом, а потом сказал:
— Значит, вы, Тихон Сафоныч, решили уйти на отдых. Что ж… Видимо, время настало. А жаль. Мы в райкоме привыкли к тому, что в Унде у нас работает Панькин, ветеран колхозного строительства, прекрасный хозяйственник, коммунист с большим стажем. На него можно положиться, не опекать его излишне. И хоть я бываю иногда по отношению к вам чересчур требовательным, так это не потому, что вам не доверяю или плохо к вам отношусь. Это по должности. В глубине души я вас высоко ценю, Тихон Сафоныч!