Поморы
Шрифт:
Старики переглянулись и резво зашагали проулком на задворки, а там, минуя пастуховские окошки, поспешили к магазину.
Панькин, продолжая путь, только ухмылялся, удивляясь резвости старых приятелей.
Купив в магазине рыбкоопа четвертинку — не для пьянства, а для поднятия духа и против болезней, друзья распили ее в доме рядом с магазином и в благодушном настроении двинулись опять на зады, чтобы, пройдя там, обмануть бдительных жен.
В холодной голубизне неба плыли рыхлые серые облака.
Вечо-о-ор я в ожиданье мило-о-ой
Стоял у сретенска моста-а-а…
Никифор вежливо и мягко увещевал:
— Не пой, Ронюшка, не надоть! До бабьих ушей дойдет — будет нам выволочка.
— Ладно, не буду. Ты понимаешь, Никеша, севодни вроде бы праздник. Ей-богу. Только не могу вспомнить, какой… — он остановился, оперся на посошок и стал глядеть в холодное, высвистанное ветром небо.
— Какой же праздник?
— А! — воскликнул Рындин. — Да ить севодни по-старому первое сентября! А первого, известно, какой праздник: Семенов день! День Семена Летопроводца!
— Верно! Золота голова! А я дак не мог вспомнить.
Друзья в еще более приподнятом настроении продолжили путь к пастуховской избенке. Выйдя на то место, где повстречали Панькина, старики степенно пошли посередке улицы. Их обогнала Фекла, возвращавшаяся из магазина. Иероним окликнул:
— Феклуша, здравствуй-ко! Куды торопишься-то? Погоди-ко…
Фекла остановилась, обернулась.
— Здрасте, — холодно, но довольно учтиво отозвалась она. — В лавку бегала. Домой иду.
— Чего купила-то? — поравнявшись с ней, Иероним вежливо взял ее за локоток.
С другой стороны к девушке, как старый, трепанный штормами карбас, подвалил Никифор.
— Флакон духов купила. Дешевеньких… — ответила Фекла, стараясь высвободить руки.
— Ухажеры-ти не покупают духов-то? — спросил Иероним. — Самой приходится? Погоди, Феклуша, не торопись. Дай-ко мы тя проводим. Уж разреши нам проводить. С тобой весело идти: сам вроде моложе делаешься.
Фекла кинула с высоты своего роста взгляд на одного, на другого, хотела было отделаться от стариков, но раздумала. Лицо ее озарилось озорной улыбкой.
— Миленькие вы мои! Ухажерчики! — Она дала приятелям возможность взять ее под руки. — Вам вместе-то сколько годиков будет?
Она пошла медленно, плавно, чуть покачиваясь, приноравливаясь к шагам стариков.
— Дак ить, Феклуша, дело-то не в годах! Дело-то в сердечном расположении! Мы к тебе всей душой! Одна ты у нас в Унде красавица! — льстил Иероним.
— Одна! Это уж так. Боле такой баской нету, — подтвердил Никифор и даже махнул рукой. — Нету!
— Ну, спасибо на добром слове. Да вот замуж-то никто не берет! Посватались бы хоть вы, что ли?
Иероним переглянулся с товарищем, вздохнул. Вздохнул и Никифор. Но тотчас отозвался:
— Когда сватов-то засылать? Я бы всей душой рад.
— А супругу куда денете?
— Дык супругу-то можно и побоку!
— Ох, глядите, ухват о бока обломает!
— Дак ить нас никто не слышит, — озираясь, сказал Иероним.
— А вы не ответили на мой вопросик-то.
— Насчет годиков-то? Уж так и быть откроем этот секрет. Откроем, Никифор?
— Да уж открывай. Куда денешься-то!
— Вместе нам скоро будет полтораста годков. Но ты на лета не смотри! Мы еще мужи ядреные. В силе…
— Вижу, вижу, — рассмеялась Фекла, чувствуя, что мужи чуть ли не виснут у нее на руках. — Ну, ладно. Вот я и дома. Благодарствую, что проводили.
— А в гости не пригласишь? Пригласила бы… — неуверенно промолвил Никифор.
— В другой раз. Будьте здоровы!
Фекла быстро нырнула в проулок, направляясь к крыльцу.
Приятели постояли посреди улицы, потом взялись за руки и повернули обратно.
— Роскошна девка! — сказал Иероним. — Эх, скинуть бы этак годиков сорок…
— Да хоть бы тридцать, и то ладно, — тихо сказал Никифор.
— Нда-а-а! А как ни бодрись, мы, брат, свое теперь уж отжили.
— Да-а-а!
Оставшуюся до дома дорогу приятели прошли молча.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Они стояли поздним вечером на крыльце Густиного дома, придя из клуба. Было темно, и шумел дождик. Ветер гулял по улице, иногда хлопал незакрытыми дверями сеней.
Голос Густи вывел Родиона из задумчивости.
— Я верю тебе, — сказала она. — И люблю тебя. Ты же знаешь.. Но ведь ты должен идти на Канин! Когда же будет свадьба?
— Я уйду в конце сентября. У нас еще есть время.
— Может, лучше свадьбу сыграть, когда вернешься?
— А зачем откладывать? Ведь время еще есть, — повторил Родион.
— Надо с родителями поговорить.
— Поговори. Я с матерью уже давно все обсоветовал. Она будет рада…
— Завтра должен прийти батя с промысла. Ой, не знаю, как с ним и говорить.
— Ничего, я свата хорошего пришлю, уважаемого.
Помолчали. Родион распахнул пальто, привлек к себе девушку, прикрыл полой.
— Стану в море ходить. Жить будем хорошо. Мать у меня добрая, — тихо говорил он. — Тебя она уважает.
Густя погладила прохладной мягкой ладонью теплую щеку Родиона.
— Я хочу с тобой на Канин!
— Что ты! Там трудно. Холодно. В избушках худо, работа все на льду, на морозе. Простудишься. Не для девчат это.
— Не обязательно идти в этот сезон.