Помощница для профессора
Шрифт:
А еще он был горячий.
Кофе.
Хотя Роман Андреевич в футболке и простых джинсах тоже выглядел неплохо. Взгляд, которым Исаев наградил меня, был красноречивее тысячи слов, которые, вероятно, вертелись у него на языке. Это мигом остудило мой пыл.
Заче-е-е-ет, противным голосом Бабы-Яги провыло подсознание, напоминая мне о том, что мне от него нужен только зачет, а не его кубики!
Одной рукой Исаев пытался оттянуть ткань футболки, которая облепила его торс, а вторую — пострадавшую
Оказалось, я его недооценивала.
Роман Андреевич, подцепив целой рукой край футболки, без лишних слов стянул ее с себя через голову, каким-то совершенно неуловимым движением. Какая-то особая мужская магия, — хоба! — и он снова наполовину раздет. И теперь стоит передо мной в одних джинсах, которые сидят так низко, что я опять вижу эти проклятые косые мышцы внизу его живота, которые как стрелки указывают ниже…
О черт, чуть не застонала я, когда он повернулся ко мне спиной… А вот и его идеальная задница! И снова здравствуй. В джинсах ты выглядишь также неплохо, как и в плавках.
Заче-е-е-ет…
Ой, да заткнитесь уже, старая карга.
— Простите, — выдавила я. — Я не хотела.
Хотела, хотела, подсказало подсознание. Еще как хотела снова увидеть его голым.
— Так и будете стоять посреди моего кабинета? — раздалось откуда-то со стороны. — Зачем явились?
Оказывается, пока я боролась с соблазнами, Роман Андреевич куда-то исчез, а теперь снова вернулся в кабинет, ногой захлопнув какую-то потайную дверь в стене, которая выглядела и не дверью вовсе, а всего лишь частью декора.
Собралась с мыслями, вспомнила, как произносить слова, а не только вздыхать междометиями.
— Я вам документы… Из деканата. Принесла. На подпись.
Господи, он точно решит, что я умалишенная.
Почему я вообще так веду себя рядом с ним? Может, не зря он влепил этот недопуск?
Исаев посмотрел на меня и кивнул.
— А, да. Феликс предупреждал. Только я не знал, что он вас отправит, Тихомирова.
Одежды на нем прибавилось — на плечи он накинул белую рубашку с длинными рукавами.
С левым рукавом профессор справился, пока я заново вспоминала русский язык, а вот с правым — нет.
— Настя, пожалуйста, выйдите из ступора и помогите. Закатайте правый рукав и помогите вдеть в него руку. Или хотите, чтобы я оставался голым?
Я покивала, но тут же яростно затрясла головой. Исаев только закатил глаза.
Вроде ж адекватная была, пока он не начал рядом со мной постоянно сверкать своими кубиками. И бицепсами. И этими линиями внизу живота. И задницей в плавках.
Куда ни ткни, везде горячо. Человек-батарея да и только.
Ладно. Мне надо подойти ближе к нему. Нельзя помочь человеку с одеждой на
Преодолела последний метр между нами, встала с правой стороны. Пробежалась пальцами по ткани. На ощупь она была непередаваемо прекрасной — прохладной, нежной, стопроцентно дорогой.
Сделала глубокий вдох и тут же прикусила губу. Рядом с ним было не спрятаться от аромата пряных духов, и после глубокого вдоха они совершенно вскружили мне голову.
— С рукой аккуратнее. Не заденьте, — предупредил меня Исаев.
Я кивнула, пытаясь сосредочиться на рукаве, но, пока я стояла рядом, мой взгляд то и дело норовил сползти ниже и левее. По рельефному торсу Романа Андреевича, мимо темных плоских мужских сосков. По втянутому животу ниже, мимо едва заметной дорожки темных волос, которая исчезала под поясом джинсов.
Я облизала губы.
Нет, я точно ненормальная. Как можно в такой момент сильнее жалеть о том, что плотная ткань джинсов скрывает остальные его достоинства, чем о несправедливо влепленном недопуске? Мне бы добиваться сейчас справедливости, а не витать в облаках.
Исаев дышал часто и рвано, наверное, от злости. На меня он не смотрел, поджав свои ровные четко очерченные губы. И правильно, я причиняла ему одни неприятности. Чудо вообще, что не обматерил с головы до ног и не выставил сразу за дверь. К тем силиконовым куклам.
Но чем дольше я молчала, стоя рядом с ним, тем сильнее вздымались мои волоски на руках, как будто вокруг нас, как во время грозы, скапливалось статичное электричество. И это было плохо.
Я не могла бы адекватно объяснить почему, но я точно знала, что все происходящее — очень-очень плохо. И ни к чему хорошему нас явно не приведет.
Срочно нужно было прервать это затянувшееся молчание. Разрубить этот затягивающийся узел тишины, которая толкала на необдуманное.
— Там у вас в коридоре прямо выставка достижений пластической хирургии, — ляпнула я первое, что пришло в голову.
Взгляд Исаева предсказуемо и очень быстро метнулся ниже. На мою грудь. Которая, разумеется, проигрывала буферам клонированных Семенович из коридора.
Я мигом вспыхнула.
Исаев заиграл желваками.
— Мне нужна помощница, — процедил он, снова отворачиваясь от меня. — Марина уволилась.
— Как она могла? У вас же такой золотой характер, — не сдержалась я.
Взглядом Исаева можно было убивать.
— И нечего так на меня смотреть, — отрезала я.
С рукавом я закончила и теперь держала его так, чтобы он мог наконец-то одеться. Исаев очень аккуратно вдел пострадавшую руку в рукав. Сморщился.
— Болит? — участливо спросила я.
— Вам тоже нечего так на меня смотреть! — вернул мою же фразу несносный профессор. — Настя, вы ничего не забыли?
Документы, кивнула я, глядя по сторонам. Я куда-то кинула папку, когда вошла, а потом искра, безумие, голый торс и вот…