Помощница для профессора
Шрифт:
Совершенно иное, потустороннее воплощение профессора Исаева, о котором никто не знает. Таким он принадлежал мне одной.
Вечером, возвращаясь с работы, я привычно целовала его в щеку, отмечая отросшую за день щетину. Думала о том, что следующим утром он снова будет бриться одной рукой, а я буду хохотать, пока чищу зубы, потому что он будет корчить рожи, надувая щеки, выпячивая подбородок. Не знаю, все ли мужчины бреются также комично, или Рома старается для меня.
В моей жизни был только отчим, отца я не помнила. А сам Павлик брился
Наша странная совместная жизнь вдруг вошла в какую-то привычную и уютную колею, в которой важный адвокат и вчерашняя студентка прекрасно уживались вместе.
— Как вернемся домой, примем вместе ванну, — пообещал мне Рома еще днем, обнимая меня за талию. — А то моя помощница отлынивает от своих прямых обязанностей, в прошлый раз я мыл себе голову сам.
Так что, лишь шагнув в квартиру, Исаев отбросил в сторону брюки, сорвал с плеч рубашку и шагнул ко мне, голый и абсолютно невозмутимый. Тогда как я по-прежнему, кажется, краснела при виде его наготы. Обнял меня, прижимая к своему твердому телу.
— Мне нужно приготовить ужин, — выдохнула я.
— Закажем из ресторана.
— А ты разве не должен просмотреть материалы из архива об опеке? Для дела Романовой и Картера.
— А ты разве не просмотрела их за меня, пока я был на совещании? — в тон мне ответил он.
Я кивнула и дала увести себя в его шикарную и просторную ванную, как раз для двоих. Прекрасно помнила, чем закончился для нас двоих тот последний раз, когда я мыла ему голову. Вроде недавно, а, с другой стороны, как в прошлой жизни, когда его льдисто-холодный взгляд обжигал только морозом, а не бушующей страстью.
По дороге Рома подцепил телефон, заказал самой большой суши-сет, тут же расплатился через мобильное приложение и набрал консьержа.
Все это прижимая телефон к плечу, а одной рукой ведя меня в ванну.
— И зачем тебе помощница? — прошептала я. — Ты ведь и сам со всем отлично справляешься.
Рома только перехватил мой взгляд, но ничего не сказал, так как в этот момент просил Евгения Петровича оставить курьерский пакет внизу, чтобы самому забрать его позже.
А мое сердце ныло так, словно его проткнули сотней иголок.
Я сразу вспомнила, как Рома стал часто управляться с травмированной рукой, даже не замечая этого. Я ведь малодушно надеялась, что перелом не заживет за сорок дней, и ему придется носить что-нибудь весь остаток жизни. Ведь если однажды он все-таки сможет сам справляться с пуговицами, завтраком и кофе, я стану ему не нужна.
Пару раз я видела, как он снимал ортез и через боль пытался согнуть руку и пальцы, чтобы разработать их. Занимался этим Исаев, когда был уверен, что я не увижу. Не знаю, разрешили ему так делать или нет, но на всякий случай ничего не говорила. Это была болезненная тема во всех смыслах.
Я знала, конечно, что рано или поздно этот день настанет, но предпочитала отрицать и наслаждаться мнимым эфемерным счастьем.
В
Когда мы избавились от одежды, я снова взялась за знакомую уже баночку с розовой пеной для ванны и на этот раз не утерпела.
— А откуда она у тебя? Запах и цвет у нее совершенно не мужские.
— Марина подарила на двадцать третье февраля вместе с вон тем кремом для бритья. Потом долго извинялась, что перепутала в магазине баночки. Я только дома увидел, так бы сразу вернул.
Рома опустился на колени и стянул с меня последнее, что на мне оставалось, — мои трусики.
— Займись пеной, Настя, а я займусь тобой.
Я вспыхнула, глядя на то, как он закидывает одну ногу себе на плечо, как жмурится, пробуя меня на вкус.
В глубине души я очень боялась, что прямолинейный Исаев однажды спросит, почему за столько раз, я так и не решилась на минет. И совершенно не знала, что ему на это ответить. Как объяснить, что у меня взыграл «синдром отличницы» и я хочу поразить его, а без опыта это не выйдет…
Рома на мгновение отстранился.
— Ты снова смотришь на меня так, — прошептал он мне.
— Как? — отозвалась я.3f1d50
— Этим взглядом, после которого единственное, что я хочу, это снова оказаться в тебе. И плевать, где мы находимся: в суде, в офисе или в машине, есть вокруг нас люди или нет. Мне кажется, я чувствую твой взгляд, даже если не вижу тебя саму. Твой взгляд обжигает даже через одежду. И все, о чем могу думать в этот момент, чтобы ты как можно скорее снова оказалась подо мной: голая, мокрая и довольная. Чтобы стонала в голос, как ты одна умеешь. Как ты делаешь это? Что это за магия, Настя?
Ответ вертелся на языке, обжигая рот терпкой пряностью, как крепкий «Абсент». Растекался в животе жидким огнем, как будто я хлебнула «Тобаско». И в то же время эти чувства на вкус были сладкими, как клубничное варенье.
Разве мог взрослый мужчина, старше меня на почти одиннадцать лет, не знать, что это за магия? Мог ни разу не столкнуться с нею? Или роботам просто не подвластны чувства?
Не может Рома не знать, какая магия тянет нас магнитом. Сам куда опытнее меня, прекрасно должен понимать, откуда эти ощущения берутся и как называются.
Думаю, у меня все было на лице написано, да и слова готовы были сорваться с языка, но Рома не стал ждать моего ответа. Он провел языком между моих ног, награждая меня новым, другим поцелуем. Мои стоны отскакивали от стен и пола, как солнечные зайчики. Он часто просил меня стонать громче и не сдерживаться. Оказалось, что не только женщины любят ушами.
Я задрожала в его руках, предчувствуя приближение оргазма. Пошатнулась и поняла, что Рома вдруг перехватил мои бедра обеими руками. Его язык ужалил прикосновением самую чувствительную точку, и я взорвалась с оглушительным стоном.