Помощница ключницы
Шрифт:
— Ты!
— Я, — согласилась, и подвинулась чуть ближе к стоящей у стены швабре. Это, конечно, не кухонная нечисть, но вполне себе оружие в случае чего, хоть и деревянное.
— Ты! — прошипел вновь и сделал шаг в мою сторону.
— Я, — и что заладил то? — А я смотрю, что применение этого предмета, — ткнула схваченной шваброй в сторону ведра, — вам неизвестно.
Ой. Вот зря я повторила слова ключницы, ой зря. Парень в раз весь как-то в размерах увеличился, да так, что я отчетливо слышала треск одежды. Это что, он сейчас голым тут станет?!
— Но-но-но! — я ткнула в него шваброй. — Держите себя в штанах! — я с ужасом посмотрела, как вместо нормальных пальцев у него отрастают черные когти. — Вы совсем болезный, али как?
— Ты! — вновь прошипел и медленно двинулся ко мне, словно пытался загнать в угол. Я же, со шваброй наперевес, отходила от него. — Вонючая человечишка! Из-за тебя…
Он все шел по кругу, а мне до ведра с водой оставалось совсем чуть-чуть. Ну и страшный же, леший его задери! Глаза угольные без белков, ноздри ходуном ходят и челюсть словно квадратной стала, да и когти черные, что на руках, что на ногах. А рубашка уже лохмотьями свисает, да штаны кое-как держатся…
— Бедняга, тяжко вам, наверное, приходится, — с искренним сочувствием сказала, — небось, ни одна девка в вашу сторону и не смотрит…
— Убью! — проревело «оно» и кинулось на меня.
А дальше произошло то, что обычно случается среди всех деревенских олухов: знатная драка. Едва он оказался в тройке шагов, перекинула швабру и со всей силы ткнула ему в живот. Этот зверь вихрастый явно не ожидал, что жертва будет сопротивляться убиению: сложился, выдохнул, и, рыкнув еще сильнее, сделал неуверенный шаг ко мне. Вот же, неугомонный! Недолго думая, еще и деревяшкой по хребту приложила, которая с треском переломилась, едва спины коснулась. Откинула деревянный обрубок и схватилась за ведро: вода — самое оно для приведения в чувство:
— Охолонись, нечисть! — выплеснула, но выпускать тару из рук не спешила, мало ли…
Парень выпрямился и замер. Втянулись черные когти, глаза и тело стали вполне человеческими, но меня интересовало другое:
— Одежку проще выкинуть, чем заштопать, не последний комплект, надеюсь? — а может он еще и академическое имущество портит?!
— Одежда моя, — прохрипел парень.
— Вы, что мысли читаете?! — я перехватила ведро поудобнее, глядя на мокрого парня.
— У тебя на лице все написано! — он окинул себя взглядом и зло добавил: — Сейчас вернусь, — и быстро вышел из залы.
Ну, ничего себе сходила помочь, как бы меня теперь за избиение студента из Академии не выгнали… Если не считать здоровенной лужи, сломанной швабры, да моих трясущихся рук, то все в относительном порядке.
— Знаешь же свое место, — прозвучало за моей спиной, когда я выжимала тряпку. Выдохнула, повернулась и посмотрела на ухмыляющегося танцора:
— Синяки красят мужчину, если это только не синяк от руки женщины, — немного переиначила любимую фразу бабы, когда она встречала пьяного тятю. Для достоверности похлопала мокрой, а от того тяжелой, тряпкой.
— Ты не нормальная! — выплюнул парень, но приближаться не спешил.
Я между тем спокойно дотерла полы и спросила:
— Так чем помочь-то?
Но ответить он не успел: все здание словно тряхнуло, где-то что-то заскрежетало, а с потолка и вовсе посыпалась пыль.
— Чуча! На выход, быстро! Пока тут все не рухнуло! — заголосил появившийся призрак. — И этого прихвати, — указал на парня, — чай, учебная единица, если помрет, то с нас и спросят…
Бросив тряпку, подбежала к танцору и, схватив его за руку, потащила из залы:
— Шатун, ты что натворил?! — спросила на бегу, стараясь перекричать дикий скрежет.
— Да причем тут я! Это все Задора, — огорошил меня котяра. — Я ее как нашел, сначала обрадовался, а как увидел, чуть заново не помер!
Я остановилась у самых дверей общежития:
— Где она?
— Чуча, не дури! Тут сейчас все рухнет, и будешь ты со мной…
— Шатун?! — даже ногой топнула.
— Да наверху она! — заорал призрак, когда сквозь него пролетел здоровый кусок потолка, чудом не задевший нас со студентом, к которому я и повернулась:
— Так…
— Я иду с тобой, — абсолютно спокойно сказал он.
Спорить с ним не стала. Со мной, так со мной, все равно же вцепилась в него, словно клещ.
— Полоумные! — взвыл кот, но ринулся вперед. — Я все равно помер, буду предупреждать если шо…
Так мы и рванули наверх: Шатун, я, а вслед за нами танцор. Первые два этажа мы пробежали быстро, а вот на третий попасть оказалось сложно: лестница ходила ходуном, осыпались ступеньки и, я повернулась к студенту:
— Одна пойду, нас двоих может не выдержать, — не дожидаясь ответа, осторожно начала подниматься. — Шатун, а почему тут проректора нет, и где все преподаватели?
— Как где, чуча? — нервно проговорил Шатун, — Снаружи и околачиваются, защиту ставят, шобы остальное не рухнуло.
— А, — только и протянула, прислушиваясь к скрежету ступеней.
— Сигай вверх, щас тут все рухнет! — вдруг взвизгнул Шатун, а я тотчас почувствовала, как меня подхватывают сильные руки и утягивают наверх, а густое облако пыли забивает глаза, нос, рот…
— Силен, — услышала я уважительный голос призрака, когда чуть пришла в себя, — а с виду и не скажешь, ты чьих будешь? Шатун, сам понимаешь, лапу не предлагаю…
— Атар, — произнес знакомый голос, — ты как?
— Да как я, помер лет так триста назад, с той поры…
— Аиша, ты как? — я ушам своим не верила: это тот самый студент, что грозил мне расправой?!
— Нормально, — прохрипела, едва прокашлялась. — Шатун, где она?
— Вон в той зале, — он указал на качающуюся на одной петле дверцу, — только прости, чуча, я туда больше и ус не суну, тут обожду.
Опираясь на стену, поднялась и осторожными шажками направилась к двери. Что интересно, тут почти не сыпался потолок, не шатался пол, да и стены скрежетали в разы меньше…