Помощница на сдачу
Шрифт:
Дарья
Нарин забавный. Вроде взрослый мужик, но когда смущается, начинает краснеть. Пожалуй, об этом ему не расскажу, буду наблюдать и умиляться.
Маг (а это он, нет никаких сомнений) — хороший. Уж не знаю, по какой причине живет в этой глуши, в таком запущенном доме. Но глаза никогда не обманут человека, так же как и поступки. Вот скажите, кто в здравом уме будет помогать нанятой помощнице? Никто. А Нарин все утро сокрушался по поводу того, что запустил свое жилье. А как он бегал со списком в руках и прибивал половицы,
А когда увидела, как он тащит мой матрас, даже улыбнулась. Ну, чудо, а не маг! Хорошо, что такой редкий экземпляр достался только мне, потому что чувствую, все не так просто, как кажется на первый взгляд.
Пока Нарин доделывал дела, нарезала хлеб и накрыла на стол. В перерывах между готовкой приводила кухню в божеский вид. Наученная горьким опытом, решила сегодня все делать руками. Это мне вчера повезло, что маг рядом был и поймать успел. А если бы не он? Я вот поутру почувствовала всю прелесть вчерашнего колдовства (ссылаюсь на него, так как до этого никогда и ничего не болело). Ломило все, особенно руки. А еще жутко болела голова, и хотелось пить. Явно не от вчерашней уборки, тут дело было совершенно в другом.
Мужчина пришел ровно через двадцать минут и с готовностью сел за стол. Орудовал ложкой быстро, я даже грешным делом думала о том, что подавится. Но нет, съел все до последней капли… и опять покраснел.
— Можно добавки? — да ты ж мой дорогой! Можно и добавки.
После сытного обеда делать совершенно ничего не хотелось. Я убрала всю посуду в раковину, покосилась на нее, потом посмотрела на свои руки и щелкнула пальцами. От мытья посуды с помощью магии мне же хуже не будет? Тем более я вроде как буду сидеть в гостиной на диване и слушать какую-то историю, которую решил рассказать мне мужчина.
Честно сказать, до гостиной я еще не добралась. А надо бы… Диван, на который села — жутко скрипел.
— Поменять бы сие безобразие, — покосилась на мага.
— Поменяем! — с готовностью ответил.
Да, тогда можно и послушать.
— Что ты мне хотел рассказать?
— Я тебе расскажу одну сказку о маленьком мальчике, который был очень умным и способным.
Во мне сразу поднял голову воспитатель, который любит слушать рассказы о детях. Усевшись удобнее, кивнула головой.
— Итак, жил на свете смышленый и очень умный мальчик. Жил он, естественно, не один, а с мамой (сильной целительницей) и отцом (боевым магом). Когда мальчику исполнилось четырнадцать лет, в их дом пришла беда. Поздно ночью, когда на улице зажглись фонари, и люди крепко спали в своих кроватях, к ним ворвались неизвестные люди. Они не собирались ничего воровать или красть, они хотели отобрать жизни у всех членов небольшой, но очень дружной семьи.
Первой комнатой, в которую они проникли, была та, в которой жили родители мальчика. Мать в тот день проснуться так и не успела, а отец неизвестным образом добрался до детской, лишив жизни нападающих, и передал все свои знания ребенку. И перед тем, как его глаза закрылись насовсем, добавил: «Извини, сынок, что бросаем тебя с матерью. Моя вина, что отказался выполнять поручение короля. Береги себя, наберись сил и не лезь в логово врага нашего».
Мальчик долго оплакивал родителей, сидя у их тел. А потом, собрав всю волю в кулак, побежал во дворец. Не послушался отца, взыграли эмоции, потерял контроль — так сильно хотел отомстить. Но не сумел — не успел. Его скрутили люди, подчиненные королю и входившие в совет магов. Они быстро справились с ребенком, долго держали в темнице, думая над тем, какое наказание тому приготовить, и придумали страшный и изощренный способ. Заперли малыша в большом и старом доме в лесу, подарили два дня в неделю для того, что он мог добраться до города и купить себе кусок хлеба. Но мало им было этого — часть силы запечатали и навели на ребенка проклятье. При каждой попытке покинуть дом он испытывал боль, которая заставляла скулить и скручиваться на земле у забора. А в те дни, когда мальчику разрешалось выходить в город — он был слаб и беспомощен. Но и на этом маги не остановились, решили, что последнее испытание ребенок не выдержит. Каждый год двадцать пятого числа в первый летний месяц малышу напоминали о смерти родителей. Его преследовала адская боль, которая начиналась на рассвете и заканчивалась с закатом солнца. В этот день он не мог находиться ни дома, ни на улице — кошмары того дня преследовали, отнимая крохи силы.
Но ребенок не сдался, он смог продержаться десять лет, изучил столько книг, сколько не изучали даже в Академиях. Он сам получал бесценный опыт, сам стремился к освобождению от проклятья, но — увы. Так и не удалось найти то, что поможет избавиться от мучений, так и не смог отомстить врагам отца, да и тем, кто решил так поиздеваться над ним…
***
К концу рассказа я плакала на плече Нарина и гладила его по голове. Бедный мой мальчик, как же так можно! Нашли с кем совладать — с ребенком!
— А в какие дни тебе можно выходить в город? — вытерла лицо ладонями и заглянула в светло-голубые глаза, настолько печальные, что их боль поглотила и меня.
— Только по понедельникам и средам, — отозвался он, рассматривая мои волосы.
— Ничего, мы им еще покажем! — воинственно сообщила я, уже приблизительно зная, на каком дереве повешу магов.
— Э, нет, — возмутился мужчина, — это моя война!
— А я и не претендую на нее, просто буду рядом, чтобы в нужный момент предупредить или поддержать…
Нарин очень внимательно на меня посмотрел. Уж не знаю, что для себя прочитал в моих глазах, но согласно кивнул. Вот это совсем другой разговор. И ему не обязательно знать, что уже завтра я сама выйду в город, сама куплю продукты и принесу их домой, потому что до понедельника с тем запасом, что имеется, мы не доживем.
— А как же ты покупаешь все, если у тебя денег нет? — главное, задавать вопросы неспешно, постепенно.
— Я научился доставать их из казны короля!
Вот это да! Я даже подскочила на ноги.
— Покажи!
И Нарин показал. Прочитал сложное заклинание (ребенка явно в детстве к логопеду водили, я в свои годы даже не могу выговорить «Шла Саша по шоссе») и сделал какой-то неуловимый жест рукой. Перед нами образовалось небольшое отверстие, чуть больше моей головы. В него я не могла пролезть целиком, но вот заглянуть очень даже получилось.
— Нифига себе! — это самое приличное, что удалось вымолвить, но парочка фраз все же просочилась, — мне кажется, я придумала первую пакость.