Помощники
Шрифт:
Кирилл поднимается и отходит в сторону, чтобы я без проблем откатила на свое рабочее место новое приобретение. С невозмутимым лицом обхожу напарника и вспыхиваю от ярости с новой силой, поскольку наблюдаю на своей половине стола кучу тех папок, что использовала в качестве «подушки».
Безалаберный!
– Спасибо большое, Станислав Юрьевич, – выдавливаю из себя слова как можно милее, при этом зачем-то часто хлопаю ресницами. – Что бы я без вас делала…
– Обращайтесь, Мирослава Вячеславовна, – ухмыляется босс, глядя на свои часы. – А
Широко улыбнулась вслед уходящему в свой кабинет начальнику и повернулась к Бергеру.
Сидит, как ни в чем не бывало, смотрит в свой ноутбук. Чувствую, что начинаю задыхаться от злости. Так хочется выплеснуть всю обиду и желательно без цензуры! Руки сами собой сжимаются в кулаки, ох, держусь из последних сил. У меня всегда так, копится, копится негатив, а потом побью чего-нибудь или кого-нибудь, так сразу полегчает. Импульсивность моя так выражается, наверное.
В тот момент, когда я уже почти победила внутри себя демона-убийцу, неожиданно напарник поворачивается и… улыбается! Нагло так, а во взгляде читается: «Ну что, милая, поняла, кто здесь главный?».
– Что-то не так? – непринужденно выдает Бергер, и мне окончательно сносит крышу.
Хлопаю кулаком по столу и, не глядя, хватаю первую попавшуюся под руку папку, после чего бросаюсь на Кирилла Викторовича с единственным намерением – выплеснуть злость и хорошенько побить.
Глава 8
Почему-то вместо того, чтобы хорошенько огреть напарника по башке, я останавливаюсь и бросаю папку рядом с его ноутбуком.
– Признайтесь, Кирилл Викторович, вы знали, что лифт не работает?! – раздосадовано спрашиваю я, глядя в хитрые карие глаза.
– Знал, – кивает напарник и, как ни в чем не бывало, спрашивает: – Давайте определимся уже, на «ты» или на «вы» будем общаться?
Нет, ну вы только посмотрите! Знал, говорит, ух!
– А почему не предупредили?! Я там, между прочим, отбила себе жизненно важные части тела и чуть ногу не сломала! – чем больше слов я говорю, тем легче становится, и гнев отпускает мой разум.
– А кто мешал тебе позвонить и попросить о помощи? – ухмыляясь, Бергер поднимается с места и теперь как-то не очень хочется возникать. – И, к слову, я предлагал тебе свою помощь, но принять жест доброй воли – это не про твой характер, верно?
Когда сидящий мужчина был значительно ниже меня – было как-то проще права качать. Сейчас же слова никак не находятся, а просто собираются в непонятную кучку. Неосознанно захотелось подняться на цыпочки, чтобы вернуть себе уверенность, но вместо этого стою, задрав голову, и стараюсь выразить все свое возмущение взглядом.
В ответ вновь читаю в глазах оппонента безразличие. Вот просто ноль эмоций, точно робот. Лишь усмешка на губах Кирилла напоминает, что он живой человек, способный выражать эмоции, а не бесчувственная
– Но ты мог предупредить! – уже менее уверенно отвечаю я, переходя на «ты». Вроде как, защитная реакция, что мы на равных и обижать меня не надо.
– Ты всем своим видом показала, что способна справиться сама, а я два раза не предлагаю, – снимает очки Бергер, устало потирая глаза, и снова ехидно улыбается. – Скажи я, что лифт не работает, ты бы все равно не приняла мою помощь.
Смотрю на мужчину и понимаю, что мое поражение в этой «битве» неумолимо приближается.
Нет, напарник, конечно, прав. Я та еще любительница держать все под своим контролем и, с недавнего времени, не желаю показывать свои слабости. Но сама ситуация невыносимо бесит.
Бесит, что из работы начальник собирается сотворить реалити-шоу «на вылет». Бесит, что Бергера взяли, и мне придется полгода терпеть общество этого истукана. Еще бесит… очки его бесят! Вот совсем ни к чему они. И особенно это заметно сейчас, когда мужчина держит их в руках, и я вижу его шоколадные глаза без каких бы то ни было преград.
– Дай сюда это барахло, – злобно зашипев, выхватываю очки из рук напарника, ломаю их пополам и вкладываю кусочки ему в ладонь. – У тебя хорошее зрение и… тебе все равно без них лучше, – зачем-то добавляю я.
– Жестоко, – хмыкнул Бергер, отправляя сломанную вещь в урну.
– Но справедливо, – гордо вздергиваю нос и, глядя прямо в глаза напарнику, ощущаю в груди приятное чувство удовлетворенности.
– Если тебя что-то не устраивает – уходи, – вкрадчиво, без намека на грубость, говорит Кирилл и кладет руку мне на плечо, наклоняясь ближе.
– Меня много что не устраивает, но мне нужна эта работа, – спокойно отвечаю я, скидывая руку Бергера.
Ну вот опять, пронзительный холодный взгляд, от которого мурашки бегут по коже, и хочется сбежать, но до невозможности притягательный аромат, кружащий голову и такой дурманящий.
Такой будоражащий душу контраст до добра не доведет…
– Тогда придется посотрудничать полгода и перейти на «ты», – вздыхает Бергер и протягивает мне руку. – Мир, Мирослава?
Как будто у меня был выбор.
Человек сам по себе существо очень адаптивное, то есть способное приспособиться почти к любой среде обитания. Придется поработать с конкурентом в напарниках? Да, я смогу. Будет сложно, но сработаться придется, чтобы не показаться вечно недовольной всем особой перед начальником.
– Мир, Кирилл, – натянуто улыбаюсь и пожимаю протянутую руку.
Что–то внутри подсказывает, что с этим рукопожатием в моей жизни изменится многое, но пока не известно, в лучшую ли сторону или наоборот.
Дальнейший рабочий день прошел в тотальной беготне по этажам и отделам, постоянных записях встреч в планшет и за распечатыванием тонн различных документов. И это только моя часть работы. Бергер тоже «летал как веник», постоянно что-то принося начальнику в кабинет и вновь убегая с новым поручением.