Помпа номер шесть
Шрифт:
Похоже, я сказал что-то не то. Или не тем тоном.
Водопровод Мэгги заработал снова. На этот раз это были не просто всхлипы и слезы, а настоящий рев: вопли, сопли и потоки воды.
— Прости меня, прости, прости! — повторяла она снова и снова. Похоже на какой-нибудь сэмпл Йа Лу, только без прикольного инфразвукового ритма.
Некоторое время я тупо смотрел на стену в надежде просто переждать и подумывал, а не достать ли мне свой наушник и не послушать ли настоящего Йа Лу. Но сажать батарейки не хотелось, хорошие фиг достанешь. И потом, это как-то неправильно — прятать голову в
Наконец она перестала реветь и принялась вытирать слезы.
— Прости. Я больше не буду.
Наверное, она что-то такое заметила на моем лице, потому что повторила настойчиво:
— Нет, правда! Не буду, — она воспользовалась рукавом своей ночнушки в качестве носового платка. — Я сейчас сильно страшная?
Лицо у нее было припухшее и покрасневшее. Я сказал:
— Ты очень красивая. Лучше всех.
— Врешь ты, — она улыбнулась, а потом покачала головой. — Вот уж не думала, что меня так развезет. Да еще эта сковородка… — Она снова покачала головой. — Наверное, ПМС.
— А гинолофт ты выпила?
— Не хочу сбивать с толку свои гормоны. Ну, знаешь, на тот случай, если… — Она снова покачала головой. — Я все думаю: может, на этот раз получится, но… — Она пожала плечами. — Ладно, не обращай внимания. Сама не знаю, что говорю.
Она опять прижалась ко мне и замолчала. Я кожей чувствовал ее дыхание.
— Я просто надеюсь, — сказала она наконец.
Я погладил ее по волосам.
— Если что-то должно случиться — случится. Нам просто нужно надеяться на лучшее.
— Конечно. На все воля Божья. Я знаю. И по-прежнему надеюсь.
— У Мики с Гейбом на это ушло три года. А мы с тобой сколько пытаемся — месяцев шесть?
— Скоро год. Через месяц. — Она помолчала, потом добавила: — А у Лиззи и Перла — одни выкидыши…
— Ну, насчет выкидышей нам пока беспокоиться рано.
Я высвободился и отправился на поиски еще одного пакетика кофе. На этот раз я даже удосужился его встряхнуть. Кофе нагрелся, я разорвал пакетик и высосал содержимое. Конечно, это не сравнится с напитком из маленькой турки, которую я раздобыл на барахолке, чтобы Мэгги могла варить кофе на плите, но все же…
Мэгги понемногу приходила в себя: поднялась с пола и начала суетиться вокруг. Несмотря на припухшее личико, вид у нее был очень аппетитный: сквозь полупрозрачную рубашку просвечивало столько голой кожи, столько интересных теней…
Она поймала мой взгляд.
— Ты чего улыбаешься?
Я пожал плечами.
— Ты такая симпатичная в этой ночнушке.
— Это я отхватила на распродаже женского белья, там, внизу. Почти не ношеная.
— Мне нравится, — заметил я, пожирая ее глазами.
Она рассмеялась:
— Что, прямо сейчас? Значит, вчера ты не мог и позавчера тоже, а теперь приспичило?
Я пожал плечами.
— Ты же опоздаешь. — Теперь настал черед Мэгги рыться в кухонных ящиках. — Хочешь энергетический батончик? Я пока искала бекон, в одном магазине нашла целую кучу. Похоже, эта фабрика опять заработала.
Не дожидаясь ответа, она бросила батончик мне. Я поймал его, разорвал блестящую обертку и, пока жевал, прочитал состав: инжир, орехи, а потом целая куча какой-то химии типа «декстро… форма… альбутеролгида». Конечно, не слишком натурально, но какая к черту разница — ведь это съедобно, верно?
Мэгги повернулась и окинула взглядом сиротливо торчавшую посреди кухни плиту. От пышущей в окна утренней жары бекон с каждой секундой становился все более мягким и осклизлым. Я подумал: надо бы вытащить его на улицу и поджарить на тротуаре. Ну, или на крайняк скормить трогам. Мэгги закусила губу. Я решил, что она снова скажет что-нибудь насчет духовки или порчи бекона, но вместо этого она сообщила:
— Мы сегодня с Норой хотим куда-нибудь пойти. Она предлагает в «Вики».
— Нора? Это та девчонка с язвами?
— Не смешно.
Я запихал в рот остатки батончика.
— А мне смешно. Я вам говорил: в этой воде нельзя купаться.
Она состроила гримасу.
— Но ведь со мной ничего не случилось, мистер всезнайка. Мы же смотрели, где купаемся: вода была не желтая, не грязная, не какая-то там еще…
— И вы прыгнули прямо туда и стали плескаться. А теперь она вся покрылась прыщами. И откуда только они взялись, правда? — Я прикончил второй пакетик кофе, вместе с оберткой от батончика бросил его упаковку в мусоропровод и пустил воду, чтобы смыть мусор. Через полчаса они завертятся и растворятся в чреве помпы номер два. — Нельзя же считать что-то чистым только потому, что оно выглядит таковым. А тебе просто повезло.
Я вытер руки, подошел к ней и провел рукой по изгибу бедра.
— Да вот, повезло. Все еще никакой реакции. — Она шлепнула меня по рукам. — Эй, ты что у нас, доктор?
— Специалист по средствам для тела…
— Противный! Мы с Норой договорились встретиться в восемь. Сможем попасть в «Вики»?
Я пожал плечами.
— Вряд ли.
— Но ты ведь сам говорил, Макс у тебя в долгу… — Она осеклась, вновь поймав мой плотоядный взгляд. — О, ладно.
— Ты о чем?
Она покачала головой и ухмыльнулась.
— После двух предыдущих ночей грех не воспользоваться таким случаем.
— Вот именно. — Я наклонился и поцеловал ее.
А когда она все же отстранилась и подняла на меня свои огромные карие глаза, все это непутевое утро растаяло без следа.
— Ты опоздаешь, — прошептала она.
Но всем телом уже стремилась ко мне и по рукам меня больше не шлепала.
Лето в Нью-Йорке — одно из самых моих нелюбимых времен года. Жара опускается между домами и душит все живое, а воздух просто… останавливается. И везде вонь. От пластика, плавящегося на раскаленном бетоне; от горящего мусора; от засохшей мочи, которая обретает второе дыхание, когда кто-нибудь сливает воду в сточную канаву; да просто от стольких людей, сбившихся в одном месте. Словно все эти небоскребы — потные алкаши, которые стоят здесь, измученные после вчерашней попойки, и сочатся следами того, что они накануне вытворяли. Моя астма от всего этого просто дуреет. Бывают дни, когда по дороге на работу приходится по три раза прикладываться к ингалятору.