Помпеи: Сгинувший город

Коллектив авторов

До этого мрачного открытия львиную долю всеобщего внимания удерживали Помпеи. Ведь это было куда большее поселение с бурной торговлей, - Геркуланум же представлялся каким-то сонным приморским городком: его узкие улочки не сохранили глубоких отметин колес, а стены были лишены граффити, в которых более темпераментные помпеяне хвастались своими свершениями, трубили о своих политических пристрастиях и просто высмеивали друг друга. Хотя была раскопана лишь небольшая часть Геркуланума, общая картина совпадала с описанием греческого географа Страбона. За несколько десятилетий до извержения он писал, что "Гераклова крепость" (то есть, Геркуланум), благодаря своему климату, - "поселение удивительно здоровое". Быть может, оно служило прибежищем для богатых римлян, стремившимся ненадолго скрыться от козней и суеты столичной жизни. Действительно, в числе первых находок оказались развалины поместий, построенных над берегом, - вероятно, чтобы владельцы могли наслаждаться прекрасным

видом и морским ветерком.

Эти дома и те предметы искусства, что были найдены в них, пробудили интерес к Геркулануму еще в начале XVIII века, когда к городу впервые подступились. Однако, столкнувшись с непосильной задачей (нужно было подкопаться под шестидесятифутовый слой вулканической породы), охотники за сокровищами вернулись к Помпеям, где поживиться было куда легче. Да и археологи отдавали предпочтение более крупному городу, хотя то и дело случайные раскопки в Геркулануме обнаруживали более древние следы античности. В Помпеях, когда на город обрушился поток раскаленной лавы и град камней, продолжавшийся долгие часы, - многие здания рухнули, различные предметы были сильно повреждены. Геркуланум тоже пострадал от мощных ударов, когда Везувий начал изрыгать яростный поток вулканического шлака: под его напором обрушивались стены, а колонны разом сшибало с оснований. Но кое-где эта лавина, устремляясь по извилистым улицам, замедляла свое течение, мягко обволакивая иные места и оставляя все в точности таким, каким оно было до катастрофы. Многие деревянные предметы и остатки пищи мигом превратились в угли под воздействием высокой температуры, некоторые лишь слегка обуглились, - а там, где температура оказалась ниже всего, сохранились почти совершенно неповрежденные вещи - куски веревки, обрывки кожи. Затвердев, вулканическая масса образовала своего рода воздухонепроницаемый кокон, практически запечатавший со всех сторон поглощенные ею предметы и уберегший их от разрушительного воздействия времени.

Если руины Помпеи удалось обнаружить во всем их величии, то попыткам извлечь на свет божий Геркуланум препятствовали не только неподъемная тяжесть физических работ, но и сопротивление со стороны жителей Резины (позже переименованной в Эрколано) - современного поселения, давно возникшего на этом историческом месте. В 1980 г., когда столь мало было исследовано и так много загадок оставалось без ответа, - казалось, что Геркулануму уже навсегда суждено пребывать в забвении.

Но обнаружение этих скелетов позволило приподнять край таинственной завесы. Специалистам, умеющим читать зашифрованный язык костей, открылась настоящая летописная страница из жизни древнеримского провинциального городка. Анализ скелетов не только рассказал о состоянии здоровья, богатстве и общественном положении этих жертв катастрофы, но и раскрыл потрясающие подробности их биографии. Наконец Геркуланум повернулся к ученым своей "человеческой" стороной. Даже до этого открытия сами руины и извлеченные из-под них предметы давали повод к заманчивым догадкам о жизни, разворачивавшейся в городе. Так, театр свидетельствовал о любви геркуланцев к драматическим постановкам, высокое качество скульптурных произведений обнаруживало утонченные вкусы граждан, а наличие огромной библиотеки философских трудов на роскошнейшей городской вилле, по-видимому, указывало на то, что здесь царил дух изящной словесности. Эти отблески былой жизни в Геркулануме, наряду с находками грабителей, любителей и ученых, в разные годы отваживавшихся подступиться к древним развалинам, - создали довольно подробную картину существования города и его обитателей.

Культурные предпочтения геркуланцев стали известны почти сразу же после того, как в 1709 г. город заново открыли, добравшись до дна колодезной шахты. Правда, вначале ясно было только то, что рабочие, копавшие колодец, наткнулись на какое-то великолепно украшенное общественное здание классической эпохи, - и только тридцать лет спустя выяснилось, что это Геркуланский театр. Изумлению не было конца. Полукруглое сооружение, не встроенное в склон холма, а расположенное особняком, вмещал около двух с половиной тысяч зрителей - вдвое меньше, чем вместительность большего из двух театров в Помпеях, но, учитывая, что все население города составляло лишь пять тысяч человек, этого было вполне достаточно. Обстановка и декорации отличались роскошью, просцениум был облицован желтым, темно-красным, пурпурным и черным мрамором, который привозили сюда из дальних концов империи. Многоярусные сиденья были разделены в соответствии с сословными рангами. Верх рядов украшали бронзовые изваяния императоров и городских властей. Вся постройка, вместе с элементами декора, осталась неповрежденной во время извержения. Пострадало лишь несколько статуй, которые сбросило с подпор, когда вулканический поток достиг верхнего края полукружья и хлынул вниз, на сиденья и сцену, пока не заполнил всю "чашу" театра целиком.

Однако встречу со своими "первооткрывателями" театру не суждено было пережить столь же удачно. Первый из них, австрийский князь д'Эльбеф, прихватил с собой все,

что только можно было сдвинуть с места и вытащить из колодезной шахты. Кавалер Рокко де Алкубьерре, явившийся следом, оказался разбойником и того пуще. Взявшись руководить раскопками, он вел себя так, как если бы ему была поручена военная операция. Чтобы легче было выносить сокровища из театра, он велел расширить шахту. При этом он использовал труд заключенных. Надеясь найти предметы более ценные, Алкубьерре продвинул раскопки до населенных кварталов города, разрушая по пути жилые дома. Однажды он содрал бронзовые буквы с доски, к которой они крепились, и грудой свалил их в корзину, даже не удосужившись скопировать саму надпись. Понаблюдав за "работой" Алкубьерре, немецкий историк искусства Иоганн Винкельман гневно заявил, что этот инженер "смыслит в археологии не больше, чем свинья в апельсинах".

Но даже Винкельман (а его систематическое изучение различных предметов искусства значительно обогатит науку сведениями о Помпеях и Геркулануме) не подумал о том, как важно сохранить обычные дома, чтобы побольше узнать об их древних обитателях. Подобно многим своим современникам-ученым, он пребывал под чарами греческой скульптуры, а потому ошибочно полагал, что древний мир был сплошь населен расой физически совершенных, "богоподобных" людей. Увидев же статую Марка Калатория - знатного геркуланца, чье изваяние стояло в театре, - Винкельман ужаснулся. Эта фигура, этот суровый рот, это изборожденное морщинами лицо, эта бородавка под глазом, - неужели древние римляне могли выглядеть так?! И Винкельман предпочел обращать свое исследовательское внимание на более "идеальные" образцы среди тех, что вновь появлялись на свет.

Алкубьерре продолжал рыскать в поисках новой поживы, прокладывая свои разрушительные тоннели все дальше - медленно, чаще всего наобум. К 1739 г. он подкопался еще к двум общественным сооружениям - базилике и палестре. Позднее исследователи установили: ко времени извержения Везувия базилика простояла менее двадцати лет; значит, здание было выстроено заново после землетрясения 62 г., причинившего ущерб и Помпеям, и Геркулануму. Раскопкам Алкубьерре помешали протесты жителей Резины, боявшихся, что тоннели вызовут обвалы и разрушат их жилища. Но, прежде чем подземные проходы были снова засыпаны, двое французских путешественников все же успели исследовать здание. Согласно их донесениям, изнутри помещение представляло собой большой прямоугольный зал, центральная часть которого была обрамлена колоннами. Такую традиционную древнеримскую планировку повторяли и раннехристианские церкви, впоследствии получившие название базилик. Возле обеих коротких сторон прямоугольника имелись апсиды - полукруглые ниши, украшенные фресками. Одна из этих великолепнейших фресок изображала мифологическую сцену из жизни Геракла - легендарного основателя города. На другой запечатлена победа Тесея над Минотавром. Живопись была выполнена настолько искусно, что Алкубьерре, увидев ее впервые, воскликнул: "Да он превзошел самого Рафаэля!" Третья картина изображала кентавра Хирона с воспитанником - юным Ахиллом, которого - во избежание предсказанной гибели - обрядили в женское платье и спрятали на Скиросе, среди дочерей царя Ликомеда.

Надпись, высеченная на части архитрава (балке из мраморных плит, тянущейся над колоннами) гласит, что базилика была отстроена заново на средства, пожертвованные проконсулом Марком Нонием Бальбом - правителем римской провинции, виднейшим гражданином и главным благодетелем Геркуланума, на чьи деньги также были восстановлены городские ворота и стены, пострадавшие от землетрясения. В разных местах Геркуланума были обнаружены статуи Бальба и надписи, сообщающие о его щедрости и влиянии, а в базилике был увековечен в мраморе весь клан Бальбов.

Внутри здания находились статуи женщин из этой семьи - жены, матери и двух дочерей Бальба. Лица обеих девушек простоваты и непримечательны. Мать их красива, но выглядит изможденной. Облик бабки суров и непреклонен, что заставляет заподозрить весьма грозный нрав, по всей видимости, унаследованный от нее и сыном. Конные статуи самого Бальба и его сына, Марка Младшего, были установлены возле входа в базилику. Скульптор изобразил их в одинаковой позе, зато в трактовке лиц уловил существенную разницу характеров. Проконсул с властно сжатыми губами излучает не столько патрицианскую гордость, сколько чиновное самодовольство, каковое чувство весьма под стать человеку, чьему роду удалось возвыситься, насколько известно, из безвестности. Сын же, напротив, чуть хмурится, слегка выпятив нижнюю губу; самоуверенности в нем уже меньше.

Исходя из столь красноречивых портретных данных, некоторые исследователи дерзнули довериться воображению. Надо полагать, дом Бальба, находившийся под строгим присмотром бабки, был не очень уютным местом: повсюду чувствовалось правление железной руки, в воздухе витали обиды и раздражение. Сторонники такой гипотезы выдвигают в качестве веского свидетельства девиз, начертанный на стене самого пышного дома в Геркулануме, согласно догадкам, принадлежавшего семейству Бальбов. Девиз этот гласит: "Кто не умеет защищаться - не сумеет выжить".