Помпеи
Шрифт:
...Воцарился ад. Торкват, выкрикивающий приказы, как-то умудрялся быть повсюду одновременно. Люди в полумраке бежали вдоль палубы. Матросы отцепили веревки, удерживающие нок-рею, и спустили парус. Рулевой развернул судно влево. Мгновение спустя с неба обрушился огненный шар, коснулся верхушки мачты, спустился по ней, потом — по нок-рее. В его сверкании Аттилий увидел, как Плиний нагнул голову и прикрыл ее руками, а секретарь подался вперед, прикрывая свитки. Огненный шар оторвался от оконечности реи и полетел в море, оставляя за собой пахнущий серой дым. Раздалось яростное шипение, и шар погас. Аттилий закрыл
Аттилий услышал, как кашляет Плиний, и открыл глаза. Префект стоял, вытряхивая мусор из складок своей тоги. Он набрал целую пригоршню камней, хлопнулся обратно в кресло и принялся изучать их. По всему кораблю люди вытряхивали одежду и ощупывали себя, выискивая ссадины. «Минерва» по-прежнему двигалась четко на Геркуланум — до него осталось не более мили, и город был отчетливо виден, — но ветер усилился, а с ним и волны, и рулевому приходилось прилагать значительные усилия, чтобы удерживать корабль на этом курсе. Волны с силой бились в левый борт либурны.
— «Нежданная встреча с манифестацией», — спокойно произнес Плиний. Он вытер лицо рукавом и снова закашлялся. — Ты это записал? Сколько сейчас времени?
Алексион смахнул камни со своих записей и сдул пыль. Потом наклонился и посмотрел на часы:
— Механизм разбит, господин.
Голос его дрожал. Секретарь едва не плакал.
— Ладно, неважно. Предположим, что сейчас одиннадцать часов. — Плиний взял один из камней и поднес поближе к глазам. — «Вещество — легкая пористая пемза. Серовато-белая. Легкая, как пепел. Обломки не превышают в длину большого пальца руки».
Он сделал паузу и негромко добавил:
— Возьми перо, Алексион. Терпеть не могу трусости.
У секретаря дрожали руки. Либурну сильно качало, и ему трудно было писать. Перо скользило по папирусу, оставляя неразборчивые каракули. Кресло адмирала поехало по палубе, но Аттилий успел его поймать.
— Ты бы лучше ушел вниз, — сказал он.
В этот момент к ним подошел Торкват — почему-то с непокрытой головой.
— Главнокомандующий, возьми мой шлем.
— Спасибо, капитан, но мой старый череп еще достаточно крепок.
— Умоляю!.. Ветер несет нас прямо на бурю!.. Нам следует вернуться!
Плиний пропустил его слова мимо ушей.
— Эта пемза скорее похожа на невесомые частицы застывшего облака, чем на камень. — Он вытянул шею и глянул за борт. — Она плавает по поверхности моря, словно льдинки. Вы видите? Невероятно!
Аттилий лишь сейчас заметил, что море покрыто каменным ковром. Весла с каждым взмахом отметали куски пемзы в стороны, но их место тут же занимали другие. Торкват подбежал к ограждению. Оказалось, что пемза плавает со всех сторон.
— Префект!..
— Фортуна покровительствует смелым, Торкват. Правь к берегу.
Еще некоторое время либурна продвигалась вперед, но постепенно движение весел замедлилось — кораблю теперь мешал не только ветер и волны, но еще и покров пемзы на воде. Ближе к берегу слой пемзы сделался толще
Плиний перестал диктовать и с помощью Аттилия поднялся на ноги. Слышалось потрескивание — это корпус корабля раздвигал пемзу. Акварий почувствовал, как обмяк Плиний; видимо, адмирал лишь теперь признал, что они потерпели поражение. Плиний протянул руку к берегу и пробормотал:
— Ректина!
Флот начало расшвыривать в разные стороны. Клинообразный строй распался. Теперь каждый корабль сражался за жизнь в одиночку. А потом снова сгустился сумрак, и все звуки потонули в уже знакомом грохоте падающей пемзы.
— Мы потеряли контроль над судном! — крикнул Торкват. — Все на нижнюю палубу! Акварий, помоги мне спустить его!
— Мои записи! — протестующе вскрикнул Плиний.
— Записи взял Алексион.
Аттилий подхватил Плиния под одну руку, капитан под другую. Префект оказался чудовищно тяжелым. На последней ступеньке он споткнулся и едва не растянулся во весь рост, но спутники каким-то чудом удержали его и дотащили до открытого люка, ведущего на гребную палубу. И тут с неба хлынул каменный град.
— Дорогу главнокомандующему! — задыхаясь, крикнул Торкват, и они с Аттилием почти что скинули Плиния с трапа. За ним последовал Алексион с драгоценными записями, потом вниз прыгнул Аттилий, спасаясь от ливня пемзы. Последним спустился Торкват и захлопнул крышку люка.
Vespera
[20.02]
Во время первой фазы выходное отверстие составляло, вероятно, около ста метров в диаметре. По ходу извержения неизбежное расширение выходного отверстия позволило увеличить скорость выброса. К вечеру 24 августа высота колонны увеличилась. Постепенно дело дошло до более глубоких слоев и, после семи часов, до более плотной серой пемзы. Она извергалась во скоростью 1,5 миллиона тонн в секунду и посредством конвекции поднялась на высоту около 33 километров.
Люди скорчились в трюме «Минервы», среди духоты, жары и почти непроглядной тьмы, и слушали, как по верхней палубе барабанят камни. Воздух был спертым от запаха пота и дыхания двух сотен матросов. Изредка раздавались возгласы на неведомом Аттилию языке — и тут же смолкали, после окрика кого-нибудь из офицеров. Матрос, лежащий неподалеку от Аттилия, стонал и приговаривал на латыни, что настал конец света, — и акварий был склонен согласиться с ним. Мир вывернулся наизнанку. Они тонули среди моря под тяжестью камней, бродили во тьме в разгар дня. Корабль раскачивало, хотя весла застыли неподвижно. Предпринимать хоть что-либо не имело смысла, поскольку они понятия не имели, в какую сторону направляться. Оставалось лишь терпеть и ждать, и люди погрузились в собственные мысли.