Помрачённый Свет
Шрифт:
– Казнят. Как минимум. Нет, я был осторожен. Ничего не случилось. Ну, почти…
– Почти? Что ты натворил?
«Зря я это сказал…» – одержимый почувствовал себя неуютно под обеспокоенным взглядом Киатора, но умолчать о произошедшем уже не мог.
– Я заглянул в сознание феи, а потом меня затянуло внутрь. Там было очень светло, но кое-где пролегали тени порока. И я каким-то образом смог показать Элеро величину ее алчности, быть может, даже акцентировал на ней внимание. Я чувствовал, что хозяйка испытывала очень неприятные ощущения, как будто она
– Она точно не заподозрила тебя?
– Я лежал перед ней без сознания в луже собственной крови, – пожал плечами одержимый. – А потом Элеро дала мне серебряную монету. Наверное, так она хотела доказать себе, что на самом деле не такая уж жадная, как ей «показалось». Нет, думаю, фея меня ни в чем не заподозрила.
– Надо быть осторожнее. Не забывай – ты не в состоянии контролировать свои силы, ты не понимаешь их природу и не знаешь, к чему они могут привести. А создания Света априори сильнее тебя, и если они поймут, что в их временном умопомрачении виноват темный дух, то легко избавятся от наваждения, а тебя…
– Казнят.
– Именно, – Киатор огорченно покачал головой. – Я не для этого растил тебя. Еще раз прошу, будь осторожен.
Отчего-то внутри Ахина вспыхнула злоба, но злился он не на старика, не на Элеро и даже не на себя. Он злился на весь этот проклятый несправедливый мир.
– А для чего?! – выкрикнул одержимый. – Для чего ты меня растил? Для чего я родился, для чего во мне слились сущности человека и темного духа, для чего мне эта сила, если я даже не могу ей управлять?! Что мне делать? Я ведь имею какую-то… что-то… Это ведь важно! Это должно быть важным! Я способен на… не знаю… на поступок! Но никак! Это как богатство, которое я не имею права тратить. Оно просто у меня есть. Но оно не должно просто быть! Оно для чего-то. Так для чего?.. Я не верю в свое бессилие и все равно остаюсь ничтожеством…
Он согнулся пополам, уткнувшись лицом в колени. Ему давно уже стоило бы сломаться, оставить малейшую надежду на лучшую жизнь и иллюзии о равенстве, но юноша почему-то был уверен, что когда-нибудь справедливость восторжествует.
Создания Света не должны так относиться к побежденным, ведь темные вовсе не зло, как это принято считать. Природа Света и Тьмы различается, порой очень существенно, но все живые существа рождаются равными, все обладают разумом и волей. К согласию всегда можно прийти мирным путем. Вопреки реальности, Ахин верил в это. Но одна лишь вера не способна вернуть баланс в разрушенный мир…
– Унижение, боль, бессмысленные жертвы – за что нам все это? – из черных глаз одержимого текли обычные человеческие слезы бессилия. – Скажи, Киатор, когда же закончатся наши страдания?
– Скоро.
Ахин даже не сразу понял, что именно ответил сонзера. Подобного ответа просто не могло быть. И Киатор не пытался утешить воспитанника. Он сказал именно то, что хотел сказать.
– Что? – на всякий случай переспросил одержимый.
– Скоро все закончится, – спокойно подтвердил старик, взяв в руки книгу. – И ты, пожалуй, сможешь нам помочь.
Тот оценивающий взгляд Киатора начал обретать какой-то смысл, но Ахин оставил попытки мыслить логически, всецело отдавшись растерянности.
– Спрашиваешь, за что нам наши беды? – начал сонзера, неторопливо перелистывая страницы. – Все предельно просто: сущность Света, ставшая единственной полярностью сил, дала своим детям право диктовать законы нового мира. Чем все обернулось – ты прекрасно знаешь. Но реальность такова, что наш мир всегда имел две полярности, две основы основ. И когда одна из них исчезла, вторая не смогла в одиночку сдержать хаотичную энергию вселенной. Тогда произошло то, что мы называем Катаклизмом.
Замолчав, старик пробежался глазами по тексту и удовлетворенно кивнул, как будто нашел подтверждение своим словам в своей же рукописи, а затем продолжил:
– Со временем разрушение мира замедлялось по мере приближения к светлой полярности сил, но оно не остановилось окончательно. Дисбаланс будет медленно уничтожать мироздание, пока не восстановится гармония вселенской пустоты. Рано или поздно исчезнет абсолютно все…
Киатор поймал недоумевающий взгляд Ахина и, вздохнув, прервал речь вопросом:
– Ты хочешь знать, при чем тут восстановление справедливости и природное равенство созданий Света и Тьмы, не так ли?
– Не уверен, что смогу увидеть взаимосвязь, – честно признался одержимый. – Но теперь я хочу понять, к чему ты ведешь. Нет, ты все это уже рассказывал, я помню. И… это ведь твои догадки, да? Просто я… В общем, продолжай.
Кажется, на лице старика мелькнула тень разочарования.
– Я считал тебя чуть более сообразительным, – он отложил книгу в сторону. – Понять тебе надо только одно: восстановление баланса – реально. Нам нужно уничтожить сущность Света и тогда обе полярности обратятся в ничто. Хаотичная энергия вновь равномерно расползется по миру, и погибель не будет угрожать всему сущему.
– Стой, стой, стой! – Ахин перебил бывшего учителя, пытаясь привести мысли в порядок. – У меня вопрос. Сейчас… только подберу слова…
Киатор опять покачал головой. Но в подобном разговоре спешка могла только навредить. Пусть подумает.
– Я хочу, чтобы создания Света и порождения Тьмы жили в равенстве, – медленно, тщательно проговаривая каждое слово, произнес одержимый. – Это баланс. И именно так выглядит гармоничный и справедливый мир. Скажи мне, это реально?
– Да. Об этом я тебе и говорю.
– Ты говоришь мне об окончательном разрушении мира, которое обязательно наступит, если мы не… – Ахин осекся, поняв абсурдность того, что собирался сказать, но все же закончил: – Если мы не уничтожим сущность Света.
– Эти вещи взаимосвязаны, – терпеливо ответил Киатор. – Подумай еще.
Издав нервный смешок, Ахин поднялся на ноги, потоптался на одном месте и сел обратно. Логика старика ему более-менее понятна, но она, как ни странно, больше походила на бред сумасшедшего. Или мечтателя. Или сумасшедшего мечтателя.