Помраченный Свет
Шрифт:
И все это обхватывала мощными объятиями колоссальная городская стена. По мере роста города столичные фортификации многократно перестраивались, но с недавних пор было решено прекратить заниматься бессмысленной тратой ресурсов – бандиты и демоны Пустошей не могли даже подойти к центру Атланской империи, не говоря уж про штурм столицы.
А Камиен продолжал расти уже за городскими стенами. Вот и сейчас где-то на окраине шла стройка, по которой сновали великаны, немного измельчавшие после Катаклизма, но до сих пор способные переносить бревна на собственных плечах. Честно говоря, гигантские похожие на людей существа хоть
– О чем вы задумались, епископ? – вопрос кардинала мягко извлек Ферота из неги апатичных размышлений.
– Любуюсь Камиеном, – виновато отвел взгляд комендант Темного квартала. – Простите, я отвлекся.
– Ах, не стоит извиняться, я вас прекрасно понимаю, – Иустин глубоко вдохнул, сдерживая зевоту. – Столица великой Атланской империи и у меня вызывает необычайно теплые чувства и приятные мысли. При каждом взгляде на нее я снова и снова убеждаюсь в могуществе Света и его великого замысла, в котором наш избранный народ играет ключевую роль.
– Мы уже сделали очень многое для блага озаренного мира, – заметил Ферот. – Но я давно хотел спросить, когда же мы приблизимся к осуществлению великого замысла высших сил?
– Никогда, – кардинал лениво обвел рукой пейзаж, написанный лучами солнца по чистому воздуху. – Как вечен Свет, так вечно и наше стремление к нему. Мы должны расти и развиваться, но Свет – абсолют, и дотянуться до него невозможно.
– Однако наш Повелитель смог достичь сущности Света.
– Равных светлейшему владыке больше нет, – как бы небрежно ответил Иустин, но епископ понял, что развивать эту тему не стоит. – И святая сущность давно уже находится там, где и должна быть.
Подул легкий ветерок, исполнив короткий, но завораживающий танец в бледно-фиолетовых волнах цветов. Город внизу жил своей жизнью, дышал и пульсировал, заставляя двигаться абсолютно всех, не разбирая рас и социальных статусов. Есть вещи, перед лицом которых нет неравных.
Безмолвие уже почти сплело паутину на уютном балконе, но Ферот испортил его кропотливую работу, задав вопрос:
– Так для чего же вы пригласили меня, кардинал?
– Верно, верно… Мы победили в Вечной войне не потому, что наслаждались покоем, а потому что действовали, не так ли? – слишком сильно растягивая слова, произнес Иустин. Он как будто пытался как можно дольше не возвращаться к работе.
– А еще мы победили, потому что их мерзкий владыка подавился виноградом и погубил вместе с собой сущность Тьмы, – осторожно напомнил епископ.
– Просто это входило в великий замысел Света.
– Если так подумать, то все входит в замысел Света.
– Безусловно, – развел руками кардинал. – И даже теперь темным отродьям уготована роль в нашем озаренном мире. Разве вы не видите в этом светлое провидение?
– Возможно, – ответил Ферот после минутного колебания. – Честно говоря, я считал это стечением обстоятельств.
– Часто провидение выглядит именно так. Но будьте уверены – на все воля Света.
«Однако я до сих пор не понимаю, зачем вы меня позвали», – подумал епископ с выражением полного согласия на лице.
– Благосостояние жителей Атланской империи – заслуга тех, кто верно следует воле Света. Наша заслуга, – продолжил Иустин. – Но мы не можем позволить себе остановиться на достигнутом.
– Бесконечное движение к абсолютной цели – залог вечного сияния добра, разума и справедливости, – подхватил мысль Ферот.
– Правильно, правильно… Но, к сожалению, не все довольны сложившейся ситуацией, – тон кардинала несколько изменился.
Епископ застыл от неожиданности.
«Оппозиция? В Атланской империи? Не может быть. Или феи с гатляурами хотят больше власти? Люди стремятся приобщиться к управлению страной? Может быть, в совете архиепископов больше нет единства?» – догадки быстро сменяли друг друга в голове Ферота, сгорая в сомнениях и тут же восставая из пепла.
– Нет, нет… Вы, наверное, не так меня поняли, епископ, – улыбнулся Иустин. – Говоря о недовольных, я имел в виду тех, кто потерпел поражение в Вечной войне, а не наших светлых собратьев.
– Отродья Тьмы? – изумился Ферот. – Но что они…
– Как обстоят дела в Темном квартале? – перебил его кардинал. – Я ведь могу рассчитывать на исчерпывающую информацию по данному вопросу, обращаясь к коменданту Темного квартала?
В привычной мягкости и вальяжности Иустина вдруг почувствовалась необычайно сильная воля, парализовавшая епископа. Облик флегматичного философа развеялся по ветру, явив свету истинные черты властного правителя Атланской империи.
– Конечно, – нервно сглотнул Ферот, всей душой желая поскорее высвободиться из белого плена глаз кардинала. – В Темном квартале все спокойно, отродья Тьмы…
– Увы, я так не думаю, – возразил Иустин, даже не дослушав до конца.
– Но ведь нет никаких оснований полагать, что темные что-то замышляют.
Епископ лихорадочно пытался вспомнить, где он мог упустить нечто важное. Какие-нибудь веские доказательства, отчеты, донесения или смутные слухи – хоть что-нибудь. Но ничего не приходило в голову. Неужели комендант Темного квартала не справился со своими обязанностями?
– Оснований нет, – подтвердил кардинал. – Обычных оснований нет. Но у меня есть неприятное чувство, от которого очень хотелось бы избавиться. Чувство надвигающейся… угрозы, назовем это так.
– Угроза со стороны отродий Тьмы? – изумленно переспросил Ферот.
– Грубо, грубо… Это звучит очень грубо и далеко от истины. Но вы уловили суть, епископ, – Иустин сделал паузу, окинув взглядом темнеющее вдали пятно Темного квартала. – Не думаете ли вы, что мы стали слишком мягки по отношению к злу?
– Возможно. Но это лишь еще раз подтверждает, что милосердие созданий Света поистине велико, раз мы способны с состраданием отнестись даже к отродьям Тьмы.
– Безусловно, безусловно… Однако в первую очередь нам надо заботиться о благе тех, кто этого заслуживает, даже если наше естество наделено столь многочисленными добродетелями. И если ради торжества Света необходимо пролить кровь, то мы обязаны это сделать. Так поступали наши предки, сражаясь со злом во время Вечной войны, и они смогли одержать верх. Мы не должны омрачить их славную победу, допустив хотя бы малейшую возможность прощения темных тварей.