Помяловский
Шрифт:
Студенты стали издавать свои «Студенческие сборники» и организовали в 1857 году «Кассу бедных студентов». Источниками средств для «кассы» были: взносы со стороны достаточных студентов; и сборы с концертов. Для увеличения средств «кассы» устраивались публичные лекции популярных профессоров, вызывавшие огромный наплыв публики. С января 1858 года по 1859 год роздано было нуждающимся студентам в виде невозвратных и заимообразных ссуд до 9 000 рублей и 3 000 рублей получено с концертов.
Росла студенческая вольница. Молодежь горячо встречала любимых своих профессоров аплодисментами, а неугодных гнала с кафедры шиканьем и свистом. Такое поведение студентов стало скоро не по душе правительству Александра II.
В декабре 1858 года издано было распоряжение министерства народного просвещения о воспрещении аплодисментов, а также знаков неодобрения под угрозой исключения. Одновременно профессорам было поставлено на вид суетное искание популярности среди студентов
В это время Помяловский усердно посещал университетские аудитории, слушая с огромным энтузиазмом лекции популярных профессоров того времени. Первое посещение университета, Знакомство со студентами, вольнослушателями и остальной публикой, заполнявшей университетские аудитории, сильно взволновало его. В эти дни он ходил, как помешанный, не ел, не спал, — переживал душевную борьбу. От этой борьбы он исхудал, ослабел, его никто узнать не мог. «Неужели, — спрашивал он, хватаясь за голову, — неужели все, чему я учился, над чем я всю жизнь ломал голову, все это ерунда? И я до сих пор не знал этого! Неужели снова надо учиться с азбуки?»
Помяловский усердно вникает в смысл прослушанных лекций, прорабатывая соответствующую литературу. Происходит коренная ломка всех усвоенных в школьные годы понятий. Он мужественно совершает эту переоценку всех ценностей, выкорчевывая отжитые взгляды и мертвые схемы. Смелые страшные опыты, — свидетельствует Благовещенский, — Помяловский делал над собою, чтобы проверить себя и убедиться, что в его прошлом нет теперь никакой силы.
Целый год продолжалась эта усиленная философская перестройка. О направлении и характере ее можно судить по тому материалу, который дает нам, хотя и бегло, но чрезвычайно наглядно сам Помяловский в четвертом очерке бурсы — «Бегуны и спасенные бурсы». Он изображает здесь путь развития различных категорий бурсаков по выходе их на волю из стен семинарии.
Вот как описывается путь «бурсаков материалистической натуры», когда для них наступает время брожения идей, когда возникают в душе столбовые вопросы, требующие категорических ответов, и начинается ломка убеждений.
«В такой период, — пишет Помяловский, — эти люди, силой своей диалектики, при помощи наблюдений над жизнью и природой, рвут сеть противоречий и сомнений, охватывающих их душу, начинают читать писателей, например, вроде Фейербаха, запрещенная книга которого в переводе на русский язык даже и посвящена бурсакам, после того они делаются глубокими атеистами и сознательно, добровольно, честно оставляют духовное звание, считая делом непорядочным — проповедывать то, чего сами не понимают, и за это кормиться за счет прихожан. Это также народ хороший. Вначале этим бурсакам жаль вечности, которую им в качестве материалистов приходится отрицать, но потом находят в себе силы помириться со своим отрицанием, и тогда для бурсака-атеиста нет в развитии его попятного шага. Эти люди всегда бывают люди честные, и, если не вдаются в эпикуреизм, люди деловые, которыми все дорожат».
Путь «бурсаков материалистической натуры» широко известен истории русской общественной мысли. Это путь Чернышевского и Добролюбова. По этому пути пошел и Н. Г. Помяловский.
В этих же «Бегунах и спасенных бурсы» Помяловский рисует отвратительный тип бурсака-атеиста, надевающего рясу, ради корысти обманывающего простаков. Родственники Помяловского тянули писателя на такую же дорожку, уговаривая его пристроиться хотя бы на дьяконовское место: на литературные заработки надежд мало было, а семью надо было поддерживать. Вначале Помяловский не имел сил противиться этому напору близких, отыскавших ему невесту, закрепленную на дьяконовское место. К счастью, невеста, узнав о склонности жениха к вину, отказала ему. В другой раз повезли Помяловского на смотрины в Царское село, обрядив жениха во фрак, но жених сбежал с дороги. И с тех пор близким и самому Помяловскому стало ясно, что путь священнослужителя отрезан для него.
Слушание лекций в университете и педагогические интересы возымели свое влияние. Скоро Н. Г. Помяловский весь отдался делу преподавания. Вместе с группой студентов он стал преподавать в воскресной школе, находившейся на Шлиссельбургской дороге.
Люди 60-х годов с большим энтузиазмом отдавались делу народного просвещения, делу поднятия культурного уровня широких трудовых масс. На этой почве и возникли воскресные школы, ставшие знаменательным общественным явлением 60-х годов. Ядром воскресных школ послужили бесплатные неофициальные школы 1858 года, подготовлявшие детей бедных родителей в разные учебные заведения. 22 февраля 1859 года открыта была официально так называемая Таврическая школа, где преподавала группа молодежи из офицерства инженерных войск, во главе с инженером бароном Конисским. Преподавали бесплатно и занимались здесь преимущественно неимущие рабочие, ремесленники и т. п. Здесь и возникла первая воскресная школа. Эта инициатива была скоро подхвачена не только в Петербурге, но по всей стране. Школа открывалась за школой. Приток учащихся был огромный. Дети, юноши, девушки и пожилые бородатые люди сидели рядом, ликвидируя неграмотность и приобщаясь постепенно к культуре. Воскресные школы существовали до того в некоторых странах Европы, но там они носили преимущественно конфессиональный, то есть строго религиозный характер. Воскресные же школы 60-х годов были проникнуты совершенно противоположными тенденциями. Здесь стремились с первых азов вырабатывать у учащихся реалистические Воззрения.
Широкое общественное движение разрасталось вокруг воскресных школ. В самом Петербурге к 1 января 1860 года возникло 20 воскресных школ. Одной из самых значительных была школа на Шлиссельбургском тракте, где с 20 октября 1860 года преподавал Помяловский. В этой школе было до 800 учеников и около 70 преподавателей при двух сменах — утром и вечером.
Помяловский отдался этому делу с большим энтузиазмом. Успев после окончания семинарии накопить значительную эрудицию по педагогической литературе, Помяловский занял в этой школе руководящее место. В педагогической деятельности Помяловского проглядывала знакомая нам уже его черта — забота о малоспособных, так называемых «дураках». Он изыскивал разные оригинальные средства преподавания, чтобы все-таки научить этих малоспособных читать и писать. Обучение грамотности он считал делом первостепенной важности. «Выучив одного, — говорил Помяловский, — я таким образом выучу грамоте все его поколение, потому что грамотный отец не потерпит безграмотных детей, а грамотный человек дорогу сам себе найдет».
Помяловский уже в своей практике преподавания в воскресной школе проявил стремление к большим масштабам, к широким обобщениям. Он выдвигал план об организационном объединении всех воскресных школ, о соответствующем педагогическом издании, где помимо общих научно-руководящих статей печатались бы в порядке обмена опытом всевозможные очерки. Ему принадлежит мысль об издании брошюр и книг, а также специальной народной библиотеки. В сохранившихся отрывках его большого доклада на общем педагогическом собрании воскресных школ много замечательных положений в защиту наглядности обучения, против механического заучивания. Эти положения Помяловский даже в докладе обосновывает прежде всего как художник, привыкший к образному мышлению. Основной тезис Помяловского в этой части доклада, трактующей вопрос о наглядности обучения, сводится к следующему: очень часто юноша, окончивший обучение, приступая к анализу приобретенных им знаний, в итоге находит у себя не познания, а одни только слова. Это происходит, по мнению Помяловского, не только от механического зазубривания, но также и от системы отвлеченного преподавания или, как сам Помяловский называет его, «долбней с диалектическим оттенком». Оттого он горячо призывал, чтобы и «объем преподавания входили только те предметы, о которых можно иметь реальные представления». В другом отрывке статьи о воскресных школах, опубликованном впервые в 1935 году (в полном собрании сочинений Помяловского, изд. «Academia»), выдвинут ряд интересных вопросов; среди них оригинально трактуется вопрос о народности в воспитании. Об основной идее воскресных школ Помяловский пишет:
«Все поняли, что низший класс так много сделал для высшего — он построил им гимназии, университеты, академии, лицей, на его подати выучились и смягчили свои нравы, на его подати ездили за границу и привезли оттуда западное просвещение, так много, говорим, что многие согласились за честь участвовать в школе. Вспомнили народ, захотели сблизиться с ним, приподнять его дух и развить до того, чтобы можно было понимать одному другого».
К этой проблеме о взаимоотношениях народа и интеллигенции, а также к проблеме нового, типа интеллигента-плебея Помяловский вскоре подошел в своем первом романе «Мещанское счастье». В статье о воскресных школах он касается этой проблемы только мимоходом. В центре внимания этой статьи стоят чисто педагогические вопросы, проблема радикального перевоспитания необразованных людей. Помяловский подчеркивает также, что гуманность воспитания связана со всей системой общественных отношений. «Гуманность, — говорит он, — такое свойство души человеческой, которое, не будучи связано с другим свойством — практичностью, является очень милой принадлежностью характера того или другого лица, но в то же время принадлежностью комической, превращаясь в фразу, «в гуманный мыльный пузырь».