Помяни черта!
Шрифт:
Зря позволил, подумал дьявол, чувствуя тонкие ручки, ласково обвивающие его плечи сзади, и мягкую грудь демонессы, прижавшейся к его спине. Или не зря… Повелитель Аида запрокинул голову в поиске сладких губ, и, найдя искомое, со стоном передвинул Олимпию вперед.
«К черту, договор с Гаяши и книгу откровений реве Татиха! Когда она рядом думать о делах невозможно. А Галя вряд ли вскоре вспомнит о бумагах» — подумал он, теснее прижимая податливую красавицу.
«Так мы для
«Нет…»
«Но ты же только что…» — искренне возмутилась она.
«Не отвлекайся, как ты вообще можешь думать о чем-то сейчас?»
«Уж лучше об этом» — Олимпия рассмеялась мысленно, а затем уже и вслух: — А не о том, о чем думаешь ты!
— Я о плохом не думаю. — Заверил Люциус, скользя губами по ее шее, в то время как руки его медленно пробираются вверх по спине.
«Ооо… это было не плохо, совсем не плохо! И вот этот вариант эстетически мне очень нравится!»
«Я все услышал».
«И запомни, пожалуйста» — попросила демонесса. Нежно целуя его, отправила на рассмотрение свои вариации, — «а еще вот так и вот здесь и…!»
Его горячее дыхание опалило щеки: «Обязательно исполню, только…»
— Что только? — выдохнула она с истомой вслух.
— Дай узнать, кого ты прячешь от Гана.
— Рано, слишком рано. Я не могу. — Ответила вмиг посерьезневшая невеста.
— Даже одним глазком? — все еще игриво осведомился Люциус.
— Нет. — Она вырвалась из его объятий и отошла.
— Говоришь так, словно связной тебе сын. — Упрек Темнейшего прозвучал зло.
— Не все ли равно?
— Нет. — Люциус обезоруживающе улыбнулся и, притянув ее к себе, предположил абсурдную мысль, — вдруг его в завещание придется внести, а потом следить, чтобы с нашими кровными детишками ссоры не стряслось…
— Он не будет претендовать. — Хохотнула она от звонкого поцелуя в носик, и мысленно добавила: «У него своих средств предостаточно, и не конфликтен он вовсе».
«Так это он и он богат» — подвел черту дьявол.
— Люциус!
— Да, дорогая? Готова признаться? — заглянул в синие бездонные глаза и улыбнулся. — Нежная моя, тебе лучше признаться.
— Иначе что? — демонесса отстранилась от него и окатила холодным и воинственным взглядом. — Перевернешь мои владения в поиске связного?
— Зачем проводить такие масштабные работы? — руки дьявола переместились на ее плечи. А затем мягко скользнули к белоснежной груди в корсете платья. — Выпотрошу бассейн в твоей комнате. Он ведь там?
«Нет!» — она отступила и сложила руки на груди, повторив вслух, — нет.
— Значит там! — ухмыльнулся красивейший Темнейший.
— Люциус!
Черный камень справа мигнул и в пространстве, без того наэлектризованным ее негодованием и его упрямством, раздался довольный Галин голос:
— Привет! Уже ссоритесь?!
— Нет. — Дьявол преодолел расстояние между ним и демонессой и ласково обнял свое сокровище. — У нас все хорошо.
— А по ней так не скажешь. — Заметила вредина из четвертого мира. — Олимпия, он тебя опять достал?
— Нет. — Изящные ручки красавицы накрыли дьявольские длани.
— Жаль. — Вздохнула Галя. — Но вы в следующий раз не стесняйтесь, продолжайте в том же духе, как сейчас! Глядишь, поссоритесь, и мы с парнями раньше вернемся.
— Галя, что тебе надо?
— Вот прекрасный тон, для масштабной ссоры, запомни его и используй повсеместно. — Хитро прищурилась она.
— Галя… — почти прорычал дьявол.
— Ой, какой ты злой, когда не выспишься.
— Ближе к делу. — Не меняя тона, попросил он.
Пожав плечами, девушка премило продолжила: — А еще вредный, противный, наглый, грубый… Правда, Олимпия?
— Он хороший, мой самый замечательный. — Демонесса нежно погладила его руки, и удостоилась долгого поцелуя, исполненного нежностью.
Из камня послышался протяжный и завистливый Галин вздох.
— Вот чельд! Уловка с яблоком раздора не прошла, в следующий раз возьму груши. — Она задумчиво покосилась в сторону. — А вы случаем, не знаете, что взять в гости к чури?
— Ты к ним плывешь? — удивился улыбчивый дьявол. — Зачем?
— Договор подписывать о найме на прежнюю работу.
— Плохая идея, у них переворот в колонии. — Прошептала Олимпия.
— Знаю, поэтому и плыву.
— С кем? — осведомился Люциус. Судя по тому, что он видел, рядом с бывшей жертвенницей более никто не стоит.
— Сама, почти. Еще со мной плывет Цимис и Эдваро.
— Сын Гана Гаяши? Как он его отпустил? — в голос спросила красивейшая пара.
— Вот и меня грызут смутные сомнения на этот счет. А потому дорогие мои, Люциус и Олимпия, у меня есть маленькая просьба.
— Надеюсь, не последняя? — уточнил дьявол.
— Я тоже надеюсь, но… — шмыгнув носом, она уткнулась взором в листок. — Значит так, все полномочия по разбивке сада и не только в случае безвозвратной своей кончины передаю демону Себастьяну. Он более прочих в курсе дела. В случае его кончины за… кхм, сад возьмется зелен Вестерион Соорский, далее амур Донато, затем инкуб Шпунько, и если к этому времени в себя придет Нардо… тогда пусть сам себя вытаскивает из передряги. Потому что больше будет некому, а других на вашем месте я посылать не стала бы.