Понь бледный
Шрифт:
— Магию. Обычно — магию. Но прежде всего, конечно, я изучаю дружбу.
— Изучаете… дружбу? Это очень интересно, това… кхм.
— Магию дружбы.
Ну конечно. Сталин мысленно скривился. Даже хиной под языком загорчило. Изучает магию дружбы!.. Причем, в прекрасно оборудованной библиотеке, не ударив копытом о копыто. И даже не задумываясь о том, что ее «исследования» куплены ценой страданий многих простых пони. Ему стоило догадаться, что здесь царит мракобесие, шарлатанство и лженауки, прикрытые изящной ширмой, как это заведено в капиталистическом обществе. Кибернетика, теперь вот Магия дружбы…
— Какой неожиданный предмет для
— О, он очень обширен, — опять улыбка скромной ученицы-отличницы, — Я бы даже сказала, фундаментален!
— Значит, они связаны? — уточнил Сталин, — Дружба и магия?
— Это одно и то же. Точнее, будет верно назвать дружбу наивысшим проявлением магии. Они неразрывно связаны друг с другом. По просьбе Принцессы Селестии я изучаю магию дружбы тут, в Поннивилле.
— И как, уже изучили?
— Ну что вы! — Твайлайт Спаркл искренне рассмеялась, — Дружбу можно изучать бесконечно! Временами я посылаю Принцессе свои заметки, но, честно говоря, я еще в самом начале пути. К счастью, у меня есть друзья, благодаря которым я сделала множество наблюдений. И не собираюсь останавливаться!
— Похвально, — кивнул Сталин, — Очень достойно для юной пони вроде вас. Но скажите, какого рода наблюдения удалось вам произвести? Я безмерно далек от предмета вашего изучения, так что если дилетанту… кхм… будет позволено…
— О, конечно! У меня накопилось множество выводов!
Рог на лбу Твайлайт Спаркл вдруг мягко засветился, Сталин едва не отшатнулся от неожиданности. Но ничего ужасного или разрушительного не произошло. С одной из полок, подчиняясь воле единорога, спикировал скрученный пергамент. Без всякой посторонней помощи он завис прямо посреди комнаты и сам собой развернулся.
Ярмарочный фокус, подумал Сталин презрительно, хоть эта демонстрация силы и уязвила его. Здешние единороги, несомненно, мастера пускать пыль в глаза. Интересно, как вытянулись бы их морды, увидь они на полигоне двигающийся самостоятельно танк, управляемый по телеметрии! Это не бумажные свитки двигать!..
— Ну вот, — Твайлайт Спаркл прокашлялась и стала с выражением читать, — Дружба — это не зацикливаться на работе, помня о своих друзьях. Дружба — это отдать другому свой любимый драгоценный камень. Дружба — это забыть о своих страхах ради других. Дружба — это веселиться вместе до упаду. Дружба — это смеяться вместе со всеми. Дружба — это чудесная вечеринка. Дружба — это самый большой торт на свете. Дружба — это пикник на зеленом лугу. Дружба…
Сталин нахмурился. Кажется, понятно, на какую наживку удят здешние царьки. Способ удивительно простой и, в то же время, действенный. Дружба. Как это раньше не приходило ему в голову? Товарищество, порука, защита — все это он использовал в свое время, стараясь выковать из миллионов разномастных граждан ту особую сталь, которая не прогнется под любым нажимом. Дружба!.. Вот тот опиум, которым завлекают народные массы в Эквестрии. Как это низко, как отвратительно. Они обещают пони не уважение, не пристойные условия труда, не равенство, не чувство собственной гордости. Они дают им дружбу — лакированную, как безделушка из сувенирного магазина, блестящую, подчиняющую волю.
Дружба… Сталин внутренне поежился, словно по его спине проползла ядовитая сколопендра сорока парами подкованных солдатских сапог. Коварное оружие сродни удушающим газам. Скажешь «дружба» — и на языке становится сладко, поэтому далеко не каждый в силах обнаружить опасность, притаившуюся под этим, с детства знакомым,
— Дружба — это поющие птички в кронах Дикого Леса! — продолжала декламировать Твайлайт Спаркл. Голос ее, поначалу негромкий и простодушный, стал напевным, в нем появилась пугающая внутренняя вибрация, от которой у Сталина заныли корни зубов, возник ритм, усиливающийся с каждым мгновением, — Дружба — это самое красивое платье, сшитое твоей подругой. Дружба — это вылечить больного феникса. Дружба — это сверкающая радуга в небесах…
Под стройным логическим построением его мыслей зашевелился, как мышонок в подполе, страх. Он привык считать, что ничего не боится. Даже его враги, те, до которых он не успел добраться, считали его бесстрашным. Но сейчас, перед лицом сиреневой единорожки со светящимся рогом, Сталин ощутил подобие страха. Слова, льющиеся на него, были не просто словами. Проклятая капиталистическая магия. Удивительно действенная. Слова лились на него густым сиропом, в котором его собственные мысли вязли и слабели, как мухи-сладкоежки. Слова укутывали его со всех сторон теплым шерстяным одеялом. Слова баюкали его, усыпляли, в них была чарующая музыка, в них было его собственное детство — детство со вкусом молока на губах, с привольными кавказскими ветрами…
— Дружба — это танцевать на Гранд-Галопинг-Гала без оглядки! Дружба — это вкуснейший сидр. Дружба…
Пинки Пай, минуту назад беззаботно жевавшая кисейную занавеску, уже впала в транс, оглушенная голосом лучшей ученицы Принцессы Селестии. Глаза ее округлились, но голубизна из них выветрилась, оставив лишь два мутных клубящихся облачка. Ее воля была недостаточно сильна, чтобы сопротивляться. И едва ли она вообще хотела сопротивляться… Кто сопротивляется сладкому поцелую шприца с опийным раствором?…
— Дружба — это бежать бок-о-бок со своим соперником. Дружба — это твоя верная сова. Дружба…
Эти слова стали лабиринтом, в котором он вдруг запутался, и каждое слово становилось новым эфемерным слоем, в котором можно блуждать бесконечно, не отличая одной стены от другой. Сталин ощутил слабое чувство узнавания. Когда-то он уже слышал подобные слова… Вкус знакомого яда на губах.
«Тень упала на сцену, ещё недавно освещенную победой Альянса. Никто не знает, что Советская Россия и её международная коммунистическая организация намерены делать в ближайшем будущем и есть ли какие-то границы их экспансии. Я очень уважаю и восхищаюсь доблестными русскими людьми и моим военным товарищем маршалом Сталиным… Мы понимаем, что России нужно обезопасить свои западные границы и ликвидировать все возможности германской агрессии. Мы приглашаем Россию с полным правом занять место среди ведущих наций мира. Более того, мы приветствуем или приветствовали бы постоянные, частые, растущие контакты между русскими людьми и нашими людьми на обеих сторонах Атлантики. Тем не менее моя обязанность, и я уверен, что и вы этого хотите, изложить факты так, как я их вижу сам…»
Эти слова говорил другой человек, много лет назад. Но в них была заключена магия схожего свойства. Тогда ты выстоял, Коба. Тебе было тяжело, но ты выстоял. И жирный маленький человечек в цилиндре и с жирно-блестящими глазками понял, что его магия тебя не одолеет. Потому что эти трусливые чары направлены лишь против индивида. Но никто и никогда не сможет подчинить своему дьявольскому гипнозу целый класс! А за ним сейчас — целый класс. Бесправных униженных пони, у которых не будет другого защитника. Значит…