Пончик с гвоздями
Шрифт:
– Пойдем, дед, – потянула она его за руку. – Надо же тебе еще и костюм в порядок привести.
Клавдия Сидоровна с чистой совестью выпорхнула за порог – Акакий был в маленьких, но надежных ручках внучки.
– Пойдем, Володя.
– С-стоп! А я? – возопил Жора. – Меня тоже нужно взять. Вы на машине? Я могу за рулем!
Отвязаться от помощника не было никакой возможности, и Клавдия Сидоровна затолкала парня на заднее сиденье.
– Может, вы объясните, что произошло? – поинтересовался Володя, выезжая на главную дорогу.
– Вот по этому адресу езжай, – сухо распорядилась
– А зачем мы едем к приличным людям? – усмехнулся зять.
– Вот прямо иголки под ногти втыкает! Вот прямо так и выпытывает, так и пытает! Ну да ладно, я не партизанка тебе какая, слушай. Вчера Новый год отмечали, и такая мерзость вышла – кто-то прикончил одну даму, а подумали на меня… – Затем Клавдия Сидоровна подробно рассказала зятю, что приключилось в праздник. Она даже стонала и два раза взвизгнула, чтобы точнее передать ужас происшедшего. – Вот и приходится сегодня самой доказывать, что я не маньяк.
– А почему подумали именно на вас? – посерьезнел Володя.
– Как почему, как почему? Да потому, видишь ли, что, во-первых, погибшая была древней возлюбленной Акакия Игоревича, вот все и решили, что я из-за ревности просто не могла ее не пристрелить. А во-вторых, там еще на кассету засняли, как я ей угрожала. Вот и делай теперь, что хочешь!
Володя отъехал к обочине и заглушил мотор.
– Стоп, давайте по порядку. Значит, вы ей угрожали?
– Ой-ой-ой, еще один сыщик выискался! Ничего это не значит. Правда же, Клавдия Сидоровна? – вдруг подал голос Жора.
– Правда, Жорочка. Я, конечно, сказала той противной даме несколько слов, но… весьма учтиво… вежливо…
– Конечно! Не будет же Клавдия Сидоровна в камеру бабу матом крыть! – здраво рассудил тот.
– Нет, ты не понял, камеры ставились так, чтобы о них никто не знал. И я не знала, что наш разговор записывается.
Володя поелозил на автомобильном сиденье и облегченно развел руками.
– Ну, тогда никаких проблем. Если про камеры никто не знал, надо просто просмотреть все записи. Возможно, там есть и преступник.
– Вовочка! Ты умница! Сейчас едем к Агафье Эдуардовне, и я устрою ей выволочку. Надо было сначала все записи просмотреть, а потом уже наговаривать на честную женщину! – воскликнула Клавдия и потерла ладони.
Володя снова завел машину, и они покатили в загородный дом престарелой леди.
– Коленька, привет! – бабочкой впорхнула в холл Клавдия Сидоровна. – Хозяйка дома?
– А где ж ей быть! Так она не велела к ней никого пускать, – замялся охранник и косо посмотрел на Володину машину, возле которой вежливо скалили зубы два молодых мужчины внушительных размеров.
– Меня она примет. Она просто-таки возрадуется моему приходу.
– Ага! Вас она велела совсем не пропускать. Так и сказала: этих Распузонов гони в шею.
– Будем считать, что я через камин просочилась, – нахмурилась Клавдия Сидоровна и грозно двинулась вперед. Коля даже не рискнул
Агафья Эдуардовна восседала в своей комнате на кушетке, хлебала кофе и тоскливо перелистывала журналы с обнаженными мужскими торсами.
– Так, я хотела серьезно поговорить… – ввалилась в комнату Клавдия Сидоровна и уселась напротив. – Вы уверены, что это я пришибла вашу гостью, так? Раз вы узрели мой разговор с убиенной на своей кассете, так почему же вы не просмотрели всех записей? Не может быть, чтобы там не засветился кто-то посторонний. Давайте еще раз вместе посмотрим.
Хозяйка дома поджала губы и напыщенно уставилась в окно. Она изо всех сил старалась выглядеть обиженной, но это у нее с каждой минутой получалось все хуже. В конце концов, с Клавдией Сидоровной она была знакома гораздо ближе, чем с погибшей, и Распузоны уже однажды спасли ее от большой беды. И вообще, по большому счету, она была не права, когда обвинила Клавдию в тяжелом грехе убийства. Но не признавать же теперь свою вину! Еще, чего доброго, заставят принародно извиняться. Поэтому сейчас Агафья Эдуардовна выбрала эдакий устало-замученный вид и отвечала, едва шевеля губами:
– Клавдия Сидоровна, неужели вы думаете, что я не просмотрела всех кассет? Да вот они. Я их разглядывала чуть ли не с лупой, и… ничего там нет, никакого преступника!
– И все же давайте посмотрим. Только скажите мне сначала, сколько было видеокамер?
Старушка что-то посчитала в уме, потом ответила:
– Шесть. На входе, в дамской комнате и у меня в спальне, а остальные в коридорах на этажах.
– А в зимнем саду была?
– Помилуйте, зачем мне камера в зимнем саду? Что там можно украсть? Цветы? Так там стоят такие крупные экземпляры, которые в карман не сунешь. Кстати, а вы чего не раздеваетесь, Клавдия Сидоровна? В моей спальне и в полном зимнем обмундировании? Хоть шапку бы сняли, не слышите же ничего, – оскорбилась вдруг хозяйка.
Клавдия именно шапку снять как раз и не могла – не показывать же ухоженной Агафье Эдуардовне остатки от вчерашней прически. А вздыбившийся клок она так и не смогла укротить.
– Вы не отвлекайтесь, у меня времени нет перед вами стриптизом заниматься, – сурово отмахнулась Клавдия и продолжала сидеть в шубе и шапке.
– Ну давайте смотреть. Что там вас интересует?
Клавдия по-свойски вставила кассету в видеомагнитофон, и по экрану телевизора побежала рябь. Смотреть кассеты оказалось делом изнурительным.
– Агафья Эдуардовна, вы хоть бы догадались чаем меня напоить. Я ведь не в карты к вам пришла играть, – тоскливо проронила Клавдия Сидоровна, просмотрев третью кассету.
– Вы, я извиняюсь, в верхней одежде будете чаи гонять? – опять прицепилась Агафья. – Насколько я помню, это неприлично.
– Вы перепутали, – не осталась в долгу Клавдия, – неприлично в нижнем белье, а в верхней одежде нормально. Ну, так где чай?
Хозяйка вскинулась и понеслась кричать на все этажи, требуя чаю. Вскоре расторопная прислуга прикатила маленький столик, заставленный всевозможными вазочками, чашечками, чайничками и конфетницами.