Понкайо
Шрифт:
Повисло молчание, но узница не стала его заполнять. Кровопивец, душегуб, мерзавец! Инга думала, что слезам уже неоткуда взяться, но после слов пирата глаза наполнились обжигающей влагой. В голове замелькали обрывки самых страшных минут в ее жизни. Филипп задыхается от кровавого кашля, в предсмертной агонии глядит на нее, силится что-то сказать, но не может… Скребет пальцами по песку, ищет ее руку и не находит… Жизнь ускользает медленно, ее никак не удержать, веки замирают в неестественном положении, наполовину прикрыв глаза… Шакал жадно хватает безжизненную руку, ножом срезает с запястья часы, затем стягивает с пальца обручальное кольцо, выкручивает его, пыхтит… По руке стекают тягучие капли остывающей темно-вишневой крови… Если после смерти мозг еще некоторое время способен воспринимать боль, Филипп ощутил этот порез.
Инга судорожно вдохнула и сжала руки в кулаки, но пронзившая иглами боль заставила ее разжать пальцы. Как эти дьявольские отродья попали на землю? Кто их выпустил, как загнать их обратно? Есть ли хоть один способ их одолеть? Инга сглотнула комок рыданий и приказала себе не поддаваться. Ты сделала очень важный шаг, сумела обойти Захара, перенесла отметину из души. Он знает, как пронять тебя. Не слушай его. Он видит в человеке слабое место и давит, давит и терзает, пока не получит глубокую незаживающую рану, которую подлечивает и растравляет, в зависимости от своих потребностей. Твое слабое место слишком очевидно. Скрой его, запечатай в душе, оставь воспоминания только для себя – и станешь неуязвимой. Не позволяй им пробиваться наружу. Не надо больше срываться, твои жалкие потуги одержать верх только забавляют его. Ты никогда не одолеешь его в прямом и честном бою, да этого и не требуется. Однажды ты добьешься желаемого и освободишься. Против посягательств на твою волю, на твой рассудок ты защищена. Путь намечен, тернистый и долгий, очень долгий, но ничто не заставит тебя сбиться, ничто не отвратит от цели. Пусть говорит что угодно, ты можешь противостоять его нападкам, если прекратишь пропускать все его слова через сердце. Нарасти броню. Не сдавайся.
– Не хотелось бы расстраивать тебя, Инга, радость моя, но я не намерен сидеть сложа руки и ждать, пока ты закончишь начатое. Ты достаточно умна, чтобы не повторять ошибок, да и терпения тебе, я уверен, хватит с лихвой, чтобы добиться желаемого. Но мне это не по нраву. Может, мысль о сестре вернет желание жить?
Кровь отлила от лица, бледные губы задрожали, остекленевшие глаза широко распахнулись, обнажая зеркало, по ту сторону которого от смертельного попадания мастерски выбранного оружия корчилась в агонии исстрадавшаяся душа.
Инга посмотрела на пирата сквозь поволоку жгучих слез. Он взял ее руку с перебинтованным безымянным пальцем и поднес к губам. Девушка задохнулась от ненависти, выдернула руку и беззвучно охнула от боли.
– Зачем ты делаешь такие резкие движения? – заботливо спросил палач, заметив, как дрогнули мускулы у нее на лице.
– Она переезжает с места на место, вам ее не достать… – сипло промолвила Инга, превозмогая ужас в своей единственной попытке защититься от последнего гвоздя, нацеленного на ее свободу.
Конец ознакомительного фрагмента.