Пономарь
Шрифт:
– Чего делать?
– Картина первая: наполнение баяна [23] .
Разложив на журнальном столике ампулы и шприц, так, чтобы были видны все надписи, Гнус приказал:
– Рома, вскрывай скляхи [24] и выбирай. Только мордой в объектив не лезь.
Бандит профессионально исполнил задание. Он наполнил шприц морфином и замер, ожидая следующего приказа.
– Света, теперь снимаем тебя. Поерзай, покажи, как тебе плохо. Девушка не обращала внимания на слова Гнуса.
23
Баян. – Медицинский шприц.
24
Скляха. – Ампула.
– Молодец. Хорошо. Теперь сцена укола. Гриша, твоя очередь. Только попади ей в вену с первого раза. Лишние дубли нам не нужны.
Оставаясь спиной к камере, наркобоевик отнял шприц у напарника и приблизился к девушке. Он бесцеремонно выгнул ей руку в локте, перетянул бицепс ремнем. Света застонала от боли.
Точное движение, и игла проткнула кожу. Поршень шприца неумолимо идет вниз, и морфий разносится током крови по страдающему телу девушки. На лице Дарофеевой гримаса нечеловеческой муки плавно перетекает в выражение такого же нечеловеческого восторга. Все боли испаряются, и обнаженное тело девушки расслабляется.
– Хорошо. – Гнус выключил камеру:
– Снимаем следующую сцену. Сексуальную. Участвуют Света и Гриша. Внимание! Мотор!
Наркоман подхватил легкое тело девушки и понес на кровать. Грубо швырнув ее на матрас, он снял брюки.
– Стоп! – Сказал маг. – Сейчас я буду снимать сбоку.
Он передвинул треногу с камерой, пощелкал кнопками.
– Начали!
И бандит со всей дури прыгнул на Свету. Она вскрикнула, но сексуальный агрессор уже делал свое дело.
Гнус водил объективом от головы до бедер девушки. Снимая то искаженное, то ли мукой, то ли блаженством, лицо Светы, то ее ноги, обнимающие насильника.
Наркоман двигался ритмично и размеренно. Он похотливо рычал и мял своими гигантскими ладонями грудь девушки.
– Теперь вдвоем! – Прозвучал очередной приказ Гнуса. Рома с видимым удовольствием присоединился. Свете очередной раз пришлось пережить пытку группового насилия. Одурманенная сверхдозой наркотика, она безвольно подчинялась рукам бандитов. Ее поднимали в воздух, изгибали дугой, выкручивали ей руки и ноги.
Бандитов не смущал направленный на них объектив камеры, документирующий каждое их движение. Они не раз принимали участие в таких съемках. Пленка подобного содержания могла заставить любого чиновника выполнять волю Рыбака. Особенно если таким образом насиловали его жену или дочь.
Не в силах сопротивляться, девушка лишь тихо постанывала. И это еще сильнее распаляло наркоманов.
– Достаточно. – Сказал Гнус.
Гриша и Рома замерли и посмотрели на хозяина, ожидая дальнейших распоряжений.
– Привяжите ее к спинкам кровати.
Немного отдышавшись, Света поняла, что с ней происходит. Она же сама дала согласие на то, что Дарофееву подкинут пленку, на которой записано, как ее насилуют. Девушка даже согласилась на симуляцию собственной смерти.
– Я загримирую тебя под труп. Раны, кровь, все это делается элементарно. Пусть Дарофеев думает, что тебя убили... – Убеждал Зайца “дядя Володя”. А Света радостно кивала, удивляясь столь изысканной форме мести. Теперь же, наблюдая сквозь полуприкрытые веки, как ее лодыжки и щиколотки обхватывают веревочные петли, девушка не волновалась. Ведь это всего лишь игра.
– Снято. – “Дядя Володя” пританцовывал около камеры. – Теперь каждый берет по скальпелю.
Эти слова испугали Свету-зайца. Она раскрыла глаза и увидела двух приближавшихся к ней бандитов с блестящими острыми ножами.
“Может, это для достоверности? – Думала девушка, но тревога не уходила, а становилась еще сильнее. – Зачем дяде Володе меня убивать?..”
На видеокамере загорелся красный глазок.
– Начали!
И один из наркоманов лег на Свету. Началась очередная сексуальная сцена.
Не прекращая своих ритмичных движений, бандит приподнялся над девушкой на одной руке. Дарофеева почувствовала холодное прикосновение между грудей. Это было не больно. Сталь скользнула сверху вниз, и девушка посмотрела на свой живот.
На нем отчетливо виднелась тоненькая алая линия. Вдруг она как бы вспухла и из нее покатились первые капли крови. Это зрелище привело Свету в такой ужас, что она не шелохнулась, когда наркоман сделал следующий надрез. Лишь после этого она закричала.
– Хорошо. – Удовлетворенно бормотал Гнус, стараясь удержать в поле зрения видоискателя мечущуюся из стороны в сторону головку девушки.
Бандит занес скальпель и приставил его к соску Светы. Она дернулась, и лезвие глубоко вонзилось в ее плоть. Крик последовавший за этим мог вызвать жалость даже у камня. Но наркоман лишь усмехнулся и промычал сквозь зубы:
– Не вихляйся – дольше проживешь... – И опять провел лезвием вдоль тела Дарофеевой.
Хотя морфий и притуплял физическую боль, он не мог полностью нейтрализовать страх девушки. Она, несмотря на предупреждение бандита, кричала и вырывалась.
– Заткнуть ей рот. – Холодно сказал Гнус.
– Дядя Володя! Они же меня режут. По настоящему! – Света рыдала, пытаясь воззвать к своему благодетелю. – Вы же говорили, что все будет не по-настоящему!
– А ты и поверила, глупенькая... – Ласково улыбнулся маг. – Жизнь – это тебе не детская сказочка.
– Помогите! – Истошно завопила девушка, но Рома накинул ей на рот тряпку и завязал тугой узел вокруг шеи. Теперь Света могла лишь мычать, что она и делала все время, оставшееся до конца пытки.
Наркоманы располосовали дело девушки с головы до пят. Они вывозились в светиной крови, ни на секунду не прекращая сексуальных притязаний. Гнус заботился лишь о том, чтобы выбрать наиболее эффектный ракурс съемки. Он когда подгонял, когда приостанавливал садистов-наркоманов.
Вскоре, посмотрев на счетчик ленты, маг заявил:
– Ребята, пора закругляться.
Озверевшие боевики тут же начали резать гораздо глубже. Света, потерявшая было сознание, вновь пришла в себя. Каждая новая рана сопровождалась лишь приглушенным стоном. Сил кричать у девушки больше не было. Сознание то уходило, то возвращалось. До тех пор, пока не исчезло навсегда.
Наркоманы потрошили труп пока не кончилась кассета.
– Молодцы. – Похвалил их Гнус. – А теперь награда...