Попадалово, или Любовь по-драконьи
Шрифт:
вдоль и поперек, вход в «подземелья», как, подражая людям, звали свои казематы драконы, я так и не нашла, а Свэн показывать не стал. Надо признать, в этом он оказался прав: моя гемофобия распространялась и на имитацию крови, хоть и не в той степени. Меня ощутимо замутило, то ли от головной боли, то ли после очередной незакрытой двери, поэтому я последовала примеру моей подопечной и по сторонам больше не смотрела.
Вышли с нижних уровней мы неожиданно. Вот впереди простирается бесконечно длинный коридор, один шаг, и мы уже стоим в залитой закатным
Наш провожатый подождал пару мгновений, дав нам с Аленкой возможность проморгаться, затем вежливо попросил поторопиться и двинулся в сторону лестниц, ведущих на жилые этажи. Все чудесатей и чудесатей.
Привели нас на женскую половину, впрочем, половиной эту довольно небольшую часть этажа можно было назвать очень условно. На входе нас встретила пожилая драконица, одетая в длинный шелковый балахон алого цвета. Итэль, старая мерзкая грымза и хранительница сего борде… женской половины. Пройдя через небольшую дверцу в витой золотой решетке, мы оказались в широком коридоре, освещенном тысячей свечей. Что примечательно, дверей как таковых здесь не было, вход во все комнаты венчали золотые решетки, выполненные в виде ворот.
Внутреннее убранство помещений было роскошным: драгоценные камни сверкали тысячами граней в золотых подсвечниках, серебром были оббиты углы и ножки мебели, потолок украшала лепнина, а стены — фрески, на полу лежали ковры такой неимоверной мягкости, что хотелось прилечь и потереться щекой о нежнейший ворс. Но вся эта роскошь, слегка аляповатая в своем изобилии, являлась лишь декорацией для тех, кто находился внутри. Сказать, что они были красивы, ничего не сказать. Юные, нежные, прекрасные. В каждой клетке по нимфетке. Я всегда называла это место обезьянником и была недалека от истины, ибо местные девушки помимо красоты не отличались более никакими достоинствами, разве что особыми умениями.
— Красивое, — благоговейно вымолвила Аленка, сраженная наповал то ли интерьерами, то ли их обитательницами, сейчас неотрывно следившими сквозь решетки за нашим продвижением сквозь решетки. — Оно дракон?
— Нет, — ответила Итэль. — Это девушки других рас. Драконы обитают этажом выше.
— А что оно? — не унималась попаданка.
— Это… — я ненадолго задумалась, подбирая определение поточнее, но меня опередили.
— Наложницы Мессира, — смерив меня снисходительным взглядом белесо-голубых глаз, пояснила Итэль.
— Как дракон иметь гарэм?! — расстроилась Аленка.
— Да, а что в этом такого? — не поняла я.
— А как же? Дракон же быть однобаб! — и губки затряслись так, будто она сейчас заплачет.
Итэль споткнулась, я усмехнулась. Однобаб! Выдумает же!
— Алена, драконы полигамны по своей природе, они не могут быть однолюбами. Они, наверное, вообще никого, кроме себя, любить не способны.
За последнюю фразу я удостоилась уже возмущенного взгляда старой драконицы
— Простите — тут же повинилась. — Они еще детей своих любят. В теории. До определенного возраста.
— А верный единственный? — продолжала упорствовать девчонка. Мну должен быть единственный!
— О, поверь мне, ты и без дракона единственная и неповторимая, — с сарказмом протянула я, правда, Аленка его не уловила и разулыбалась.
В этот момент Итэль провела нас в общую гостиную, где при нашем появлении стайкой у окна сбились четыре девушки.
— Медина, Элина, Милана, — приказала хранительница, — принесите госпоже подготовленные для нее платья.
— Да, Мудрая, — поклонились три миниатюрных девушки с темно-каштановыми волосами до пояса и поспешили на выход.
— Гияра, приведи госпожу в порядок. Макияж, прическа. Хотя прическа, смотрю, уже есть, — недобро усмехнулась старуха.
— А мну? — влезла Аленка.
— А про тебя распоряжений не было, значит, тут останешься.
— Но мну вызбранный, мну не мочь остаться сторона! — заголосила рыжая, а глаза прямо так и засияли праведным гневом.
Итэль бросила на меня еще один снисходительный взгляд. Как же она меня достала! Но надо держать себя в руках. Сейчас я здесь в качестве официального представителя Университета (надеюсь), поэтому и вести себя следует в соответствии со статусом.
— Алена, угомонись, пожалуйста, — попросила я.
— Марина! Ты взять мое себе!
— Алена, я и так тебя себе взяла, — сдуру! Лучше бы в библиотеке пыль с реликтов протирала. — Пойми, это официальный ужин, на нем присутствуют только приглашенные, а приглашал Мессир только меня.
— Но это не мужчина! Оно должен приглашать и мне.
— Алена, — ласково, как маленькой, — он Патрон целого континента. Он волен делать то, что хочет, тем более у себя дома.
— Но ужин скромное! — продолжала требовать Аленка.
— Да. Персон на десять. Со своим протоколом. Вот ты знаешь полную сервировку стола?
— Мну уметь жрат в общество.
— И именно поэтому я тебя не беру, — отрезала я и позволила, наконец-то, узкоглазой красавице Гияре, приступить к макияжу.
— Но…
— Разговор окончен!
Вскоре явились три оставшихся девицы, неся ворох тряпок. Из всего этого аляповатого великолепия, явно изъятого на скорую руку из гардеробов наложниц, я с горем пополам нарыла темно-синее шелковое платье в пол со струящейся юбкой. Его бы даже можно было назвать строгим — длинный рукав, широкая юбка, закрытая спина, — если бы не декольте.
— Госпожа, возьмите вот это, — ко мне подошла одна из рыженьких, протягивая палантин в тон к платью.
— Спаси… бо.
А вот это было больно! На шее сероглазой брюнетки красовалось широкое плетеное ожерелье из кошачьего глаза. Мое ожерелье.
Сволочь ты, Свэн!
Кивком головы отпустив девушку, я накинула палантин, выпрямила спину, натянула на лицо вежливо-отстраненное выражение и последовала за довольно скалящейся Итэль. Все-то эта грымза подметила, и моя непроизвольная реакция явно доставила ей удовольствие. Мы с этой драконицей никогда не ладили.