Попаданец-41
Шрифт:
Путь был свободен. Танкисты вытащили меня из люка, долго качали, а потом всю дорогу до наших несли на руках. С трудом упросил их вернуть меня на землю.
– Товарищи, у меня есть портфель с важными документами, которые надо срочно доставить в Генеральный штаб.
– Так чего же мы ждем, - забеспокоился главный танковый командир, - срочно отвезите товарища на аэродром. Как только мы приехали на аэродром, начался налет немецкой авиации.
Все попрятались, а я подбежал стоящему в капонире истребителю И-16. Самолет был полностью заправлен и вооружен, только летчик куда-то делся. Я сел в кабину и взлетел. Едва оторвавшись
Я ударил очередью по левому мотору, он загорелся, но бомбардировщик упорно продолжал идти на цель. Я дал очередь по правому мотору, он тоже загорелся, но самолет с боевого курса не свернул. Тогда я начал стрелять по кабине пилотов, только стекла брызнули, а самолет продолжал свой полет. И только, когда я рубанул винтом его хвост, "юнкерс" свалился в штопор, из которого не выходят.
Увидев гибель своего ведущего, остальные фрицы беспорядочно сбросили бомбы на свои войска и тут же разбежались. Я уже хотел вернуться на свой аэродром, но тут появились немецкие истребители. Я выполнил боевой разворот и сбил первый "мессершмитт". Иммельман, бочка, вираж, еще вираж, меткая очередь и второй стервятник врезался в землю. Потом я сбил, третий, четвертый, пятый, шестой. А потом они закончились, и я пошел на посадку. От волнения первого боевого вылета забыл выпустить шасси и сел на брюхо. Приложился лбом о прицел и снес его.
Ремни не выдержали, я пробил головой бронестекло, вылетел из кабины и потерял сознание. Очнулся я в медсанбате, когда симпатичная докторша бинтовала мне голову.
Пока она занималась моей головой, я залез к ней под юбку. Какое ужасное белье носят местные женщины, мне искренне их жаль. Докторша тоже получила удовольствие, хотя тщательно скрывала это и даже пыталась дать мне по морде.
– Чао, крошка, - попрощался я с ней и отправился обратно на аэродром.
Там я отнял у красноармейцев план Барбароссы, который они хотели пустить на самокрутки, а у мальчишек голову Гудериана, используемую вместо футбольного мяча.
– Где тут самолет до Москвы, - поинтересовался я у самого главного авиационного начальника.
– Вон стоит, - военный махнул рукой в сторону "дугласа", - только летчиков нет. - А где они? - На банкете. Отмечаем сбитие семи вражеских самолетов.
– Это я их сбил, - скромно заметил я.
– А не врешь?
– Зуб даю.
Главный авиационный начальник тут же накатал на меня представление к званию героя Советского Союза. - Сам в штабе передашь в наградной отдел. На счет машины к трапу я договорюсь.
Слушай, - авиационный понизил громкость, - а может, все-таки сам? Ребята уже на грудь приняли...
– Ладно, уговорил. Грузите мои трофеи. Полет до Москвы прошел нормально. С машиной не обманули, и уже через час я был в Генеральном штабе.
Там собралось много генералов, и я отдал им портфель с бумагами, которые они тут же принялись изучать. А голову Гудериана я отдал самому главному генералу.
– Вот, это лично вам.
– А кто это? - Гудериан.
– Чего-то не похож.
– Он самый. Просто пацаны им в футбол играли, пока я в медсанбате тра... лечился.
– Тогда спасибо. Кстати, мы тут на вас представление к званию гээсэс приготовили.
– У меня уже есть одно, - я вытащил из кармана представление, написанное авиатором.
– Одно хорошо, а два лучше, - парировал генерал, - теперь точно дадут. Езжайте в Кремль, награда уже ждет героя. Хотел я сразу в Кремль рвануть, но вовремя одумался.
– А нельзя ли мне форму новую пошить, а то поизносился по дороге к вам.
– Можно, - согласился генерал. - А к новой форме хорошо бы и новое звание, а то неудобно на награждение рядовым необученным являться.
Генералы посовещались и вынесли вердикт.
– Можем дать только капитана.
– Всего-то, - разочаровался я.
– Майоров даем только с ведома Хозяина. Может, на прием к нему попадете после награждения, там тему и перетрете.
– Заметано, - согласился я.
Меня отвезли в Кремль. Сталина я там не увидел, только какой-то дедушка с козлиной бородкой приколол мне на грудь звезду. После награждения я шел по кремлевскому коридору. Навстречу мне попалась какая-то девчонка, и я решил, что она ничего. Точнее, она была так себе, но после докторши с аэродрома у меня не было женщины целых полдня, поэтому я решил, что она ничего. Я сильно пожалел, что вместо моих любимых розовых плавок или хотя бы зеленых лосин, на мне были дурацкие широкие штаны, которые ничего не обтягивали. Можно было бы засунуть в ширинку ТТ или, на худой конец, наган, но все оружие отобрала охрана на входе в Кремль. Мелькнула мысль одолжить у ближайшего часового карабин, но я решил, что это будет уже через чур и просто подкатил к девчонке.
– Привет, крошка! Я смотрю, ты - клевая чика. Давай по-быстрому перепихнемся за портьерой.
– Козел, - ответила девчонка и дала мне пощечину, - я все папе рас... Больше она ничего сказать не успела, так как я заткнул ей рот и потащил за портьеру. Она оказалась бревно бревном, но организм требовал. - Козел, - сказала девчонка, когда все закончилось.
– Привет папе, - ответил я. Я думал, что ни ее, ни ее папу больше не увижу, но ошибся, даже до конца коридора дойти не успел. Папаша пыхнул трубкой себе в усы и пристально уставился на меня. Так пристально, что мне аж поплохело. Я тут же вспомнил - в этом времени моего папы с его бабками нет, поэтому отмазывать меня некому. Придется выкручиваться самому.
– Если бы не война, я приказал бы расстрелять тебя, м... чудака. Но Гитлер очень не вовремя напал, у нас ничего не готово к войне, поэтому вся надежда на вас, товарищ Петя Иванов. Справитесь?
– Я оправдаю ваше доверие, товарищ Сталин!
– Очень советую вам его оправдать. А что касается Светланы... Выяснилось, что эта дура не только о миньете, но и о женской контрацепции понятия не имеет. Пришлось жениться. Размышляя о пробелах в образовании советских школьниц, я пришел к выводу, что их надо восполнить и уже мысленно делал наметки конспекта лекций на эту тему, но тут в коридоре столкнулся с каким-то мелким лысым упырем.
– Смотри куда прешь, придурок, - оскорбил меня упырь и пошел дальше. Да это же...
Я подскочил к другому упырю в пенсне.
– Слышь, одолжи ствол.
– Зачем?
– удивился носитель пенсне.
– Да поца одного срочно стрельнуть надо.
– Не могу, - уперся четырехглазый, - он табельный. Пришлось прибегнуть к авторитету нового родственника.
– Ты как стоишь перед сталинским зятем, скотина! Смирно!
Подействовало, вытянулся так, что пенсне с наркомовского носа слетели.