Попаданец Павлик Морозов
Шрифт:
И к моему удивлению Надежда Константиновна глухим голосом негромко тот час прочитала чудесный стих:
«День окончен. Делать нечего. Вечер снежно-голубой. Хорошо уютным вечером Нам беседовать с тобой. Чиж долбит сердито жёрдочку, Точно клетка коротка; Кошка высунула мордочку Из-под тёплого платка. — Завтра, значит, будет праздница? — Праздник, Жанна, говорят. — Всё равно, какая разница, ЛишьЯ тоже загрустил, поняв как тяжело Крупской без своих детей. Да и стих был хорош, видимо напомнил бедной женщине собственное детство. Ностальгический стих.
Ну а мне-то есть о чем ностальгировать, ой есть. И лишь молодое тело, полученное взамен целой жизни, отрицает любые воспоминания.
Я торопливо попрощался и решил все же завершить свой, такой тревожный день, как-нибудь празднично. Поэтому зашел в Торгсин и взял нарезку хорошего сыра, фруктов, шоколад и бутылку Chateau Le Vieux Fort Medoc Cru Bourgeois (Шато Ле Вье Форт Медок Крю Буржуа), любимого из бордоских вин мной по прошлой жизни. Купажное, то есть состоящее из нескольких сортов винограда. Мягкое, нежное, элегантное. С ярким ароматом чернослива и джема из чёрной смородины. Шелковистые танины, лёгкая кислотность и продолжительное послевкусие.
Глава 40
Утром я лишний раз убедился в том, что подростку не стоит пить по вечерам ни самогон, ни «бордо». А о том, что Павлику приходилось пить самогон, я узнал после визита мамы, которая удивилась, что я даже не пригубил. «Ты что, я же сама гнала, из буряков!»
Тем ни менее продолжать нежиться/мчаться в постели я больше не смог — меня ждал лучший друг похмельных людей. Правда был он не фаянсовый, а чугунный, но свои тягостные функции выполнял не хуже.
Очистившись и сварив чай (теперь у меня всегда был хороший чай, несмотря на наличие его в пайках) я задумался на банальную тему — не слишком ли нагло я распоряжаюсь неправедными деньгами. И это при том, что я еще ни разу в сберкассу не ходил, не хотел рисковать. Тех денег, что забрал у воров вполне хватало, да и прятал я основную сумму вне дома. Я хоть и бестолковый был разведчик (раз попался), но основы конспирации освоил.
Почему-то среди этих, отвлеченных мыслей промелькнуло воспоминание о том, как я однажды, прогуливаясь по Новодевичьему кладбищу Санкт-Петербурга, с удивлением обнаружил ухоженную могилу, на которой стоял «новодельный» памятник с очень знакомой фамилией — Крупская Елизавета Васильевна и Крупский Константин Игнатьевич.
В возрасте 44 лет Крупский ушел из жизни. Причиной его смерти стал туберкулез легких. Он завещал похоронить себя на Воскресенском кладбище Новодевичьего монастыря, что и было исполнено. А в 1915 году там же была похоронена и Елизавета Васильевна.
Наверное, неплохие люди были, небогатые дворяне… Сразу и анекдот пришел в память. Из времен Леонида Ильича.
Идет съезд КПСС. Выступает Брежнев. К нему подходит старушка и спрашивает:
— Леонид Ильич, вы меня не знаете?
— М-м-м, вроде нет…
— Ну, моя фамилия Крупская, я стояла у истоков нашего государства.
— А!
— Наверно, вы и мужа моего помните?
— Да кто ж не знает старика Крупского!
И тут совершенно неожиданно в мою квартиру позвонили. Пришлось вместе со скатертью сворачивать неубранный с вечера стол (объедки деликатесов могли бы вызвать недоумение у любого посетителя) и пихать содержимое в платяной шкаф. Скатерть потом выстираю. Потом натягивать штаны и спешить в прихожую к входной двери.
Там стоял мужик лет тридцати в военной форме. И я опять не смог определить по петлицам его звание. Вот, что эти полоски «шпалами» зовут помню, а нюансы и не знал никогда. Но наверное лейтенант? Или там какие-то «кубари» надо учитывать?
— Я Степан Щипачев [108] , — представился мужик. — Мне Вера Инбер адрес дала. В дом-то пустишь?
— Да, конечно, проходи… (я решил проиграть деревенского увальня без буржуйских «вы»). Сейчас чай поставлю, только у меня морковный — будешь?
108
Степан Щипачев издал свыше 20 поэтических сборников.
— Я принес хорошего, грузинского, — ответил военный, проходя. — Нам в Институте красной профессуры [109] выдают в пайке по две пачки, вот я и принес тебе одну. Небось голодно жить по Наркомпросовскому пайку, у них не так щедро.
_ Да уж, — только и сказал я, удаляясь с чайником, — я скоро.
Но мужик пошел со мной, похваливая квартиру. Особенно ему понравился водопровод. Ну а я, пытаясь поддерживать разговор хмыканьем и даканьем, лихорадочно вспоминал про Щипачева.
109
(ИКП) — специальное высшее учебное заведение ЦК ВКП(б) для подготовки высших идеологических кадров партии и преподавателей общественных наук в вузах.
Конечно, любой человек, выросший в СССР знал это:
Как повяжешь галстук, Береги его: Он ведь с красным знаменем Цвета одного. А под этим знаменем В бой идут бойцы, За отчизну бьются Братья и отцы…И знал эти пронзительные строки:
Любовью дорожить умейте, С годами дорожить вдвойне. Любовь не вздохи на скамейке И не прогулки при луне. Все будет: слякоть и пороша. Ведь вместе надо жизнь прожить. Любовь с хорошей песней схожа, А песню не легко сложить.Еще я помнил, что Степан Щипачев в открытом письме осудил Солженицына, назвав его «литературным власовцем». Почему? Потому что в своих публицистских трудах и художественных произведениях Солженицын неоднократно позитивно оценивал деятельность армии Власова, в частности неоднократно подчеркивал, что власовцы в тех же лагерях выглядели как более достойные люди, чем представители СССР. Солженицын и мне был неприятен, как официальный агент влияния ЦРУ, которого мы лишили большей части этого влияния, выпустив за границу — фактически изгнав его из Государства. Да и с литературной стороны он, по моему мнению, не представлял собой ничего особенного даже в ранних произведениях. Ну а его тюремные записки больше напоминали воспоминания опущенного, своеобразного прислужника ворам. Варлам Шаламов в своих «Колымских рассказах» гораздо искренней и литературней. А уж Юрий Домбровский со своим: «Факультет ненужных вещей» — вершина творчества по этой тематике.