Попаданец со шпагой
Шрифт:
И теперь уже, слегка разозленный, я уделал соперника флешью вразрез. А ты думал! Но атаковали мы оба, и все чуть не закончилось плачевно: мой клинок, уперевшись в грудь Егорки, не выдержал скорости нашего сближения и сломался. Я еле успел отвести его от маски противника…
Сломанный клинок – страшное оружие. Он нисколько не менее опасен, чем заточенный кинжал – проткнет и простеганную защитную куртку, и маску из обычной проволоки. Запросто проткнет. Даже большинство масок конца двадцатого века, кроме элитных и очень дорогих, тех, которые олимпийцы
А обычная среднестатистическая проницаема для обломка шпаги или рапиры запросто. Сам видел, как на соревнованиях пробили и обломок кожу на лбу парню распорол. Хорошо хоть не в глаз…
В общем, обошлось. Поединок наш прекратили, а Егорка, пожимая мне руку, улыбался и выглядел вполне довольным. Хотя… Кто его знает, что творилось в душе побежденного. Он-то ведь не спортсмен, проигрывать может и не уметь.
Оказалось – умел. Очень доброжелательно и тактично помогал мне в освоении верховой езды. И кобылку мне для обучения подобрал спокойную – красавица просто. Гнедая. Афина.
Я бы на ее месте при моих первых же попытках взгромоздиться сверху взбрыкнул однозначно. А она стояла смирнехонько.
Нет, засунуть ногу в стремя и вспрыгнуть в седло не проблема, но, например, как эти местные умудряются тут же ногой во второе стремя попасть? Оно же, гадина, болтается! Непостижимо, но факт – попадают. Сразу. В отличие от меня, придурка. И это еще Егорка лошадь под уздцы при этом держит и как-то ее уговаривает, чтобы меня сразу с седла не сбрасывала.
И пошли мои первые круги вокруг берейтора. Сначала на ремне Афина была, потом я уже сам управлял, не на привязи.
Через неделю обучения мог спокойной рысью передвигаться верхом. Но недалеко. Но уже мог позволить себе поездки без сопровождающего. За все время Афина не сбросила меня со своей спины ни разу.
Шикарная животина! Умная, спокойная… А какая красавица! Какие глаза! Черная грива и стройные ноги… Только на ноги женщин можно смотреть с большим удовольствием. А сколько грации в каждом движении! Меня изначально подмывало притащить именно ей какое-нибудь лакомство с барского стола, однако Егорка это мгновенно усек и категорически запретил. Только изредка кусок хлеба или яблоко. Причем обязательно спелое.
В общем, я уже стал потихоньку разъезжать по окрестностям в одиночку. Мой учитель был вполне доволен и такое позволял.
Параллельно мы с Сергеем Васильевичем регулярно заходили на кузню, но в последний раз нам было предельно вежливо предложено не путаться под ногами. То есть слова прозвучали, конечно, другие, однако смысл в них был самый тот. Причем кузнец умудрился довести до своего барина этот смысл так изысканно, что Сергей Васильевич даже не подумал гневаться или обижаться.
Но дело шло. На наших глазах вырастала та самая «Емелина печка» – кухня на колесах.
И во время одной из моих самостоятельных прогулок, когда на дороге были только мы с Афиной, а вокруг лишь изнуряющая летняя природа
При ближайшем рассмотрении этим Шумахером здешних мест оказался мой старый знакомый – доктор Бородкин.
– Вадим Федорович! Какое счастье, что я вас встретил! Бросайте все – немедленно ко мне в лабораторию! – Местный эскулап просто задыхался от избытка чувств.
Ну да. Прямо сейчас все брошу и поскачу за десять верст. А потом обратно. У меня, знаете ли, задница не казенная. И профессиональных мозолей на ней пока нет.
– Увы! Прошу простить, но сначала я должен вернуться в усадьбу Сергея Васильевича. Там сильно обеспокоятся, если меня долго не будет. А что случилось, уважаемый Филипп Степанович? Вы так возбуждены.
– Не без причины. Почти наверняка вы правы. Позавчера мне доставили водоросли. Я не удержался и повторил описанный вами эксперимент – смотрите! – Доктор протянул мне пузырек, содержимое которого было весьма предсказуемо.
Черные кристаллы с признаками металлического блеска. Немного, разумеется. Я открыл сосуд и понюхал. Ну, естественно. Он самый. Йод.
– Да. Точно такие же кристаллы я получил в свое время. Вы уже исследовали его? Хоть немного?
Вообще-то вопрос излишний: руки, в которые я вернул вещество, были в бурых пятнах – явно деревенский исследователь успел повозиться с невиданным минералом.
– Я, разумеется, не удержался. И по всем признакам это действительно неизвестное ранее простое вещество. И открыто оно в России! Представляете, что это значит? Нам нужно немедленно написать протокол исследования и отправить его вместе с образцом в Петербург.
– Почему «нам»? Исследовали вы, значит, и приоритет ваш, – до меня только теперь дошло, что писать-то по-русски я не умею. В смысле грамотно. «Еры» расставить еще смогу, а вот на всяких «ятьах-ижицах» попалюсь на раз.
– Вадим Федорович! – на лице Бородкина нарисовалась обида. – И вы могли подумать, что я посмею присвоить это открытие? Неприятно слышать.
– Ради бога, не обижайтесь, – поспешил успокоить я доктора, – ни в малейшей степени не хотел вас обидеть. Можете упомянуть мое участие в открытии, но, честно говоря, просто не владею необходимым для отчета стилем и не знаю правил, по которым он составляется. Я вас очень прошу: составьте протокол сами. Если сочтете необходимым упомянуть и мое участие – никаких возражений.
Щепетильный Филипп Степанович подуспокоился и кивнул.
А мы тем временем добрались до усадьбы, где я торопливо передал Афину подбежавшему конюху и, не переодевшись, пристроился в коляску к доктору. Хозяину попросил передать, что вынужден отъехать по неотложному делу. Надеюсь, поймет.
Ну а как же без масонов?
Весь обратный путь доктор разливался по поводу своей работы с йодом, а мне удавалось вставлять только редкие реплики.