Попаданец со шпагой
Шрифт:
– Вы, может быть, и лекарства от всех этих хворей сделать способны?
Так. Уже хорошо – разговор переходит в конструктивное русло.
– Увы. Я мог бы изготовить несколько лекарств, если бы имел необходимые вещества. Я знаю формулы некоторых лекарств, но не знаю, как их получить, знаю, что от некоторых болезней лекарства есть, но понятия не имею не только о том, как их изготовить, но и об их составе.
– Простите, вы произнесли слово «формулы» применительно к веществам. Что это значит?
Ну вот. Очередное палево. Не успел Дальтон донести свои
– Формула вещества – это запись, отражающая состав и строение его корпускулы. Понимаете?
– Понимаю… И выходит, вы знаете, как устроены корпускулы различных веществ?
– Для многих – знаю.
– Как я понимаю, спрашивать «откуда?» – бесполезно?
– Именно так. И прошу на меня не обижаться.
Даже представить страшно, как клокочет сейчас содержимое черепной коробки местного эскулапа. Весьма, кстати, нетривиальное содержимое. Настоящая ЛИЧНОСТЬ.
Что он мне немедленно и доказал:
– Когда я был еще мальчишкой, Россию посещал граф Калиостро… Шарлатан, конечно. Фокусник. А вы не шарлатан. Это уж точно. Вы ученый. Во всяком случае, с точки зрения СОВРЕМЕННОЙ, – доктор акцентировал это слово, – науки.
– Что вы имеете в виду?
– А то, что «путешественник из Америки» оставил далеко за флагом лучшие умы НАШЕГО ВРЕМЕНИ, – снова акцентировано. – Просто «размышляя по дороге» и проводя нехитрые эксперименты в пробирной палатке… Вы из тайного общества, Вадим Федорович? Масон?
Блямш! Получил по башке, уежик? Ну все, скоро каждая крестьянка начнет пальцем тыкать: «Ой, бабы! Глядите! Этот, как его… масон который, идет!»
– Филипп Степанович, а вам самому не кажется такая идея абсолютно безумной?
Цепкий взгляд доктора не отрывался от моего лица.
– Кажется. И даже является безумной, только я почему-то вижу, как напряглось ваше лицо, вместо того чтобы выразить изумление по поводу моей фантастической версии. Так что, мне кажется, я недалек от истины.
Н-да. Штирлиц из меня никудышный. Я уже говорил, что Бородкин напоминал сельского доктора из «Формулы любви», а теперь на меня смотрел другой герой Леонида Броневого – обаятельный папаша Мюллер.
Но уж лучше признаться в таком, чем в том, что есть на самом деле – у доброго Айболита вообще крышу снесет. Наверное, придется разыграть ту же версию, что и с Соковым. С вариациями, конечно…
– Вадим Федорович, я терпеть не могу непонятностей. Поэтому или вы мне дадите объяснения, или я буду вынужден сообщить о вас в полицию. Я вам симпатизирую, но, несмотря на это и на безмерное уважение к Сергею Васильевичу, мне придется так поступить.
– И что вы им скажете? Ну да ладно… Вы недалеки от истины. Я не масон, но действительно был членом некоего общества… Неважно какого. В основном там ученые. Но знания, которые добыты на протяжении трех
А я не могу пассивно наблюдать, когда умирают люди, которые могли бы жить. И семьи у меня нет. У меня есть только моя жизнь, которой я согласен рискнуть, чтобы спасти тысячи.
Ну что? Вы рады, что вытащили из меня эту информацию? Теперь, возможно, и вы окажетесь под ударом.
– Семьи нет и у меня, – грустно улыбнулся доктор.
– У меня теперь тоже только моя жизнь. И мне нечего бояться. Я давно понял, что все эти ложи и секты, кланы и касты созданы только для того, чтобы затащить «под свою сень» гордецов, думающих: «Я не такой, как все! Меня не ценят!» И использовать их. Ну и романтика тайны играет свою роль… Принадлежность к обществу, которое выше всех остальных. И значит, принадлежа к нему, ты тоже возвышаешься над толпой… Глупость и ложь! Ложь самому себе. Вся эта принадлежность к ТАЙНЕ – кусок сала в мышеловке. И все завязано на самом страшном из семи смертных грехов – на Гордыне.
Я из-за этого потерял самых близких людей. Жену и сына. (Я почти не врал.)
И тогда я понял, что все личные амбиции – прах. Вечны лишь два понятия для мужчины: СЕМЬЯ и РОДИНА. РОДИНА и СЕМЬЯ. И только! Все остальное вторично.
Я потерял свою семью и теперь хочу принести максимальную пользу своей Родине – России.
– А в чем моя роль? – Бородкин оставался настороженным. – Зачем я вам? Я ведь просто сельский доктор, мое имя ничего вам не даст. Вам нужна была моя лаборатория?
– Если честно: изначально – да. Но вы действительно показали себя настоящим ученым-исследователем. Таких единицы на всю империю, поверьте.
– Поверить сложно.
Почему-то вспомнилась фраза Шарапова из теперь уже бессмертного фильма: «Ну что же мне теперь, самому, что ли, зарезаться, папаша, или справку от ментов принести, что я у них не служу?»
– Филипп Степанович, давайте спокойно: все, что я вам рассказал, все, что вы узнали благодаря моим подсказкам, может принести вред России?
– Вряд ли. – Решительность доктора подрастеряла свой напор.
– А пользу? Мне надо вам доказывать, что потери армии из-за болезней зачастую превышают ее потери в боях?
– Пожалуй, тоже не стоит.
– Так какого же рожна, – вспылил я, – вы выискиваете какие-то гнусности в моих целях? Сберечь тысячи штыков от болезней на переходах, тысячи раненых спасти от смерти, а если вообще отстраниться от войны – десятки тысяч не умерших по-глупому крестьян и горожан…
Вас личные амбиции заели? Понимаю. Да, я вас обманул… сначала. Но вы же умный человек и давно должны понять, зачем я это сделал.