Попаданец - учитель Сталина
Шрифт:
Барыня-лодочница, дебелая дама далеко не первой и даже не второй свежести, соизволила заметить Гитлера.
– Кто сей отрок?
– Аз есмь...
– Карманов закашлялся. Он не придумал легенды ни себе, ни Машке. Да и как её сочинить, не зная ни эпохи, ни места? Явно Россия, и куда раньше сталинского периода. Старец какой-то... Значит, нужно держать марку а-ля рюс провинциальная, с поповским уклоном.
– Не ко времени допытываешься, грешница.
– Ой грешна я, Гришенька!
– дама вдруг грохнулась на дно лодки, чуть её не опрокинув у самого берега.
– Бес меня попутал! Сейчас же поедем на дачу Царскосельскую, отпустишь грехи мои тяжкие.
Почему-то в "отпущении грехов" прозвучал второй и очень не целомудренный смысл. Царское Село - это город Пушкин под Ленинградом. То есть под Санкт-Петербургом.
На суше Гитлер дрожащим фальцетом шепнула:
– Ты - Распутин, мы в парке Царскосельского дворца, а толстая баба, что тебя охмуряет, это фрейлина Вырубова. Я в школе на экскурсии была. Как такой маленький пруд целый самолёт проглотил?
– А что из тридцатых в начало века провалились - тебя не смущает? Очень реалистично! Потом обсудим.
Коляска домчала их до дачного домика за считанные минуты, где спасённым тут же нашлись ванна и сухая одежда. Ну, как дача. По меркам Шурика, жившего до провала к Сталину в двухкомнатной квартире хрущёвского дома, Вырубова владела настоящим дворцом.
– Ничего себе!
– радостно воскликнула Гитлер, увидев неприличных размеров прибор Распутина.
Шура засмущался и обернулся простынёй. Ведь она - девушка... глубоко внутри.
Откушали чаю. Фрейлина много говорила и смеялась. Попаданцы больше прислушивались, наматывая на ус свежие новости весны 1911 года. Наконец, горничная увела Гитлера в гостевые покои - отдохнуть. Хозяйка немедленно увлекла святого старца на диван.
– Гришенька! Отчего холоден? Неужто не отогрелся! Так приди ко мне, в жар моих объятий! Накажи за грехи адской мукой!
Дебелая тётка под сорок не слишком увлекала Шурика, которому к началу эпопеи с попаданчеством стукнуло лишь восемнадцать. Но после утомительного однообразия с сержантом госбезопасности Марфой Конякиной да эпизодическими приключениями с товарищами большевичками получилось даже и неплохо. Смущало лишь изобилие одежды на Анне Вырубовой, помноженное на изрядный размер её фигуры. Расстегнуть, расшнуровать и развязать сие капустно-модельерное сооружение Шура не смог и просто задрал ей юбки.
– Чёй-то, батюшка, растерял ты сноровку, - заметила она несоответствие.
Но потом студент начал работу, и фрейлине стало не до разговоров.
Вечером на дачу примчалась императрица. Заслышав шум царского поезда, Гитлер ухватила коллегу за рукав и утянула в уединённый уголок.
– Смотри, её трогать не смей! Она же царица, а не шалава подзаборная.
Шура вырвал рукав.
– Как ты не понимаешь! О нашем поведении в прошлом написаны тысячи книг. В них подробно разжёвано, что попаданец должен быть, во-первых, невероятно образован, хотя бы на уровне полного знания Википедии, во-вторых, безумно крут, почище Чака Норриса, и, в-третьих, трахать всё что шевелится.
– Насчёт гиперсексуальности ты прав. Я тоже читала.
– Вот! А я думал - в СССР секса нет. И не занимался им... почти. Наверняка оттого и проблемы. Так что прими как данность: я просто соблюдаю традиции и технику безопасности.
А может, Гитлер ревнует, подумал студент в теле юродивого. Но мне не до педерастии - вокруг море баб, от шансоньеток до императрицы. Последняя решительно прервала его размышления.
– Григорий! Мон шер! Мой святой человек!
– она схватила Карманова двумя руками и чуть не силой вытолкнула в отдельную комнату. В гостиной осталась опечаленная Вырубова.
– Мы с Ники так переживали, услышав про... как это по-рюсски... Zwischenfall! Инцидент!
– Не волнуйтесь, матушка императрица. Пустое дело сие. От волнения и расхвораться не долго.
– Что вы, Григорий! Да как же бы мы без вас! Без ваших бесценных советов! И с цесаревичем... Только от вас утешение и доброе слово. Далась вам эта рыбалка. Чуть не утопли...
– Истину скажу, как перед Богом. Не будет наследник здоровым, - не соврал Шура, в общих чертах помнящий печальную историю царской четы.
– О! Что же делать?
– заломила руки Аликс.
– Другого наследника.
– Найн! У его императорского величества только дочки получались, а ныне вообще никак...
– Совсем? Тогда извольте, пособлю народным средством, государыня.
За народным лечением к юродивому старцу она приезжала не раз. В остальное время на даче Вырубовой царило веселье, в котором попеременно участвовали княгини, графини, певички и прочие дамы света и полусвета. Порой совсем даже и не света. Вырубова и ревновала Григория, и одновременно получала извращённое удовольствие, подкладывая ему новых дамочек. Гитлер, оккупировавшая флигель как Сталинград, частенько наблюдала сии сборища.
Женщины заполоняли гостиную, потом к ним важно являлся Шурка, окончательно вжившийся в образ старца. Высокий, могучий, с чёрной окладистой мужицкой бородой, он одевал белую русскую рубаху-косоворотку с вышивкой по вороту и застёжке, кручёный пояс с кистями, чёрные брюки навыпуск и смазные сапоги. Фирменным распутинским взглядом он прожигал собравшихся насквозь. Тётки охали и вздыхали, понимая - ежели чо от них потребует, не посмеют отказать. Другого опасались - не от них потребует. Конкуренция царила страшная.
Карманов даже о компьютерных играх думать забыл. Разве что карточными играми на раздевание, которые он опробовал здесь в натуре. Но если компьютер сопротивлялся и пытался победить, то гостьи Царского Села наперебой соревновались в поддавки.
Через короткое время Шура настолько пресытился оргиями, что даже вспомнил о стратегии. С помощью кружка Вырубовой начал вертеть мужьями своих поклонниц, пробивал назначения на государственные посты, снимал неугодных и с удовольствием брал взятки, сделав Гитлера казначеем. Управлять Россией с помощью русских сластолюбивых дам получалось эффективнее и приятнее, чем через Лазаря Кагановича.