«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го
Шрифт:
Усевшись за стол, я положил на него удостоверение с орденом и в ожидании продолжения посмотрел на наркома.
— Понимаешь, Андрей… Я буду называть тебя этим именем, другого у тебя теперь нет. Так вот, Андрей, первоначально я тебе не поверил. Слишком сильно все происходящее походило на изощренную провокацию. Причем непонятно чью. Единственное, что играло за тебя, — это загадочные приборы. Но реальную их ценность выяснили только недавно, когда ты был в госпитале. Информация, рассказанная тобой, была, гм, странной. Часть была мне известной, часть фактов я подозревал, но некоторые вещи выходили за рамки не только моей компетенции, но и за возможности каких-либо разведывательных организаций. Но об этом я тоже узнал недавно. Решив посмотреть тебя в обычных жизненных условиях, я принял решение отправить тебя поездом в Москву. Твои попутчики считали, что сопровождают до Москвы сотрудника НКВД,
— Да, товарищ нарком. Понятно, что ничего я не понимаю. Мне казалось, что мне поверили, а на самом деле… — Что интересно, не было никакой обиды, грустно мне было, и все.
— Ничего, лейтенант, ничего… Поймешь со временем, если оно у тебя будет. — И тут в распахнувшуюся дверь быстро вошел человек, про которого я слышал очень много и плохого, и хорошего, — Мехлис.
Встав со своего места, я с интересом стал рассматривать Льва Захаровича. Он оказался среднего роста, немного полноватый, с крупным, мясистым лицом, темные, густые волосы с сединой, темные глаза немного навыкат. М-да, непростой мужик. Такой действительно мог сказать, что «моя национальность — коммунист». Подойдя к Сергиенко, Мехлис поздоровался с ним за руку и попросил оставить его со мной наедине. Сев за стол наркома, он жестом предложил мне садиться и стал внимательно меня рассматривать. Мне показалось, что, несмотря на всю свою властность, он не знал, как начать разговор. Видимо, приняв какое-то решение, он откинулся на спинку стула и спросил:
— Расскажите о себе. Где родились, как жили? Только не как в автобиографии, неофициально. Кстати, можете курить.
Закурив, я на секунду задумался и стал рассказывать:
— Родился я в 1971 году, в городе Красноярске, в простой семье. Отец — инженер на заводе, мать — продавец…
На протяжении моего рассказа Мехлис несколько раз просил объяснить некоторые непонятные ему слова, задавал кучу вопросов. Иногда он начинал материться во весь голос. Очень сильно его задело, когда я рассказал про национализм, развившийся в нашей стране. Про развал Союза он слушал побледнев, плотно сжав губы, молча. Так же молча он слушал про 90-е годы, про нищету одних и роскошь других. Разговор был очень долгим. Несколько раз нам приносили чаю, мне папирос, но наконец он прервал меня. Пройдясь по кабинету, Мехлис сел рядом со мной и спросил:
— Раньше вы сказали, что потери нашей страны в этой войне просто астрономические. Почему? Можете пояснить?
— По-моему, было очень много причин и не все можно объяснить здраво. Фашисты же не просто воевали, они планомерно приступили к уничтожению народов, к полному уничтожению. Это что касается гражданского населения. С армией же гораздо сложнее. У нас просто легенды рассказывали, как ваши коллеги, комиссары, в честь какой-нибудь «красной даты» бросали в бессмысленные мясорубки целые полки. Как в честь тех же дат с огромными потерями захватывали ненужные в стратегическом смысле объекты. Как бросали в атаку на наступающие танки практически безоружных людей. У нас большинство людей помнят слова Жукова про то, что «бабы новых солдат нарожают», в итоге… снижение численности населения, перестали женщины рожать… Какая мать захочет, чтобы к ее ребенку относились как к «пушечному мясу», как к инструменту? А про начало войны споры вообще не утихают. Странные приказы Павлова, вранье Жукова, предательство Власова, бардак и дебильные приказы местных чинуш. Бесконечно об этом говорить можно. Вас, товарищ армейский комиссар 1 ранга, тоже многие обвиняли. В истории, которую я знаю, вас объявили главным виновником разгрома наших войск в районе Керчи. Только вот интересно. Одни вас
— Можете поподробней рассказать, почему у вас такое, м-м-м-м, предвзятое отношение к Никите Сергеичу?
— Не предвзятое, товарищ Мехлис, но и объективным не назову. Неоднозначно я к нему отношусь, это да. Да и как к нему относиться-то? Человек так захотел власти, что начал разрушение своей страны. Его потом тоже сожрали, но процесс пошел. Партия уже тогда превратилась в черт знает что, а потом первое лицо в партии уничтожило и Союз. По Хрущеву и последующим деятелям, главный виновник всех бед страны и огромных потерь в войне — это товарищ Сталин.
Я говорил долго, сбиваясь, повторяясь, иногда переходил на жаргон середины 90-х. Мехлис слушал молча, не перебивая. Уже потом я понял, что он не столько слушал, что я говорю, сколько КАК. Наконец, когда я, выдохшись, замолчал, он, прихлопнув ладонью по столу, сказал:
— Понятно. Готовьтесь, завтра вылетаем в Москву. А пока отдохните, вам предстоят еще тяжелые разговоры.
Подняв трубку, он позвал секретаря и распорядился отвести меня отдыхать. Под отдых мне отвели уже знакомую камеру.
Интерлюдия. Москва, Кремль, 14.08.1941 г.
Бросив расшифрованное донесение от Мехлиса перед Берия, Сталин раздраженно сказал:
— Мехлис верит, что Стасов именно тот человек, за которого себя выдает. Готовь своих спецов: медиков, всех, кого посчитаешь нужным. Сегодня вечером они прилетят в Москву. Мы должны знать все, что знает этот человек. Даже то, что он давно забыл! Не подведи, Лаврентий, сам понимаешь, насколько это важно. Проверь все, что только можно и что нельзя тоже. Не должно остаться никаких сомнений. Все, иди, работай.
Глава 11
Подхожу к открытой двери в камеру, вдруг сильный удар в спину бросает меня вперед. Не успев выставить руки, падаю лицом в пол. Пытаюсь приподняться и вижу перед собой плохо различимую фигуру в форме НКВД, которая направляет на меня наган. Хочу что-то сказать, но вспышка выстрела… и я просыпаюсь.
Да ерш твою медь! Это просто ужас какой-то! Всю ночь один и тот же кошмар. Ни черта не выспался. Судя по виду за окном, уже утро наступает. Значит, скоро придут будить. Черт. Это на меня разговор с Мехлисом повлиял? Наверное, да. Нервы сдают. Хоть и ждал развития событий, а страшно. Что будет дальше? Как будет? Неизвестно. Это и пугает. Ладно, как там герои говорят? Делай, что должно, и пусть будет, что будет? Когда читаешь, эти слова звучат здорово, а вот когда примеряешь к себе… Ведь не был же трусом никогда, почему же так страшно от предстоящего?!
Поднявшись с постели, умылся. Ледяная вода помогла прогнать муторное состояние. Уже спокойно оделся, сделал легкую зарядку, заварил чая. Пока занимался заваркой, услышал шаги в коридоре, похоже — за мной. Угадал. В дверь вошел незнакомый капитан ГБ с Мартыновым. Увидев Александра Николаевича, я расслабился. Если он присутствует, то все нормально. Незнакомый капитан с интересом огляделся и, протянув руку, представился:
— Капитан Транеев Дмитрий Сергеевич, по распоряжению Льва Захаровича буду вас всюду сопровождать. — Он улыбнулся и добавил: — Кроме уборной.
Я, улыбаясь, пожал ему руку и спросил:
— Ну, раз вы мой «сопровождающий», то имя знаете. Когда отправляемся?
— Позавтракаем, и на аэродром. Пойдемте?
Пройдя по уже надоевшему коридору, направились в правое крыло здания. По дороге Мартынов попрощался со мной — дела, а мы с Транеевым добрались до столовой. Плотно позавтракав, сели в машину еще с парой чекистов и поехали на аэродром. По дороге больше молчали, лишь время от времени незнакомые командиры перекидывались ничего не значащими фразами. При подъезде к аэродрому и уже на его территории нас раз пять тормозили для проверки документов. Остановились мы у двух здоровенных бандур, в которых я узнал виденные на картинках ТБ-3. В реале они оказались больше, чем я себе представлял, и красивее. Присоединившись к небольшой группе военных, сидящих в тени самолетов, мы тоже примостились на травке. Благодать! Незаметно для себя расслабился и уснул. Разбудили меня в момент, когда подъехал Мехлис. Судя по его лицу, настроение у него было ниже плинтуса! Мне сразу захотелось оказаться от него подальше. Но куда там! Мехлис громко приказал мне садиться с ним в один самолет, и уже через 15 минут мы взлетели. Да-а-а. ТБ-3 — это не «Боинг» и даже не АН-2! Дует со всех сторон одновременно, трясет, качает, ревут моторы. Полный пипец! Очень быстро мне захотелось воспользоваться бумажным пакетом, но таковых не было, пришлось терпеть. Не понравился мне полет, не понравился! Часа через три мы уже заходили на посадку в Москве.