Попаданка под соусом
Шрифт:
— Я без охраны никуда не выезжаю, не хватало еще столкнуться с этим отребьем!..
А я стояла, слушала и понимала, что никакого разбирательства действительно не будет. Это не суд, это сборище обожравшихся и потерявших все человеческое существ. Такие не просто к дракону пошлют, я бы не удивилась, если бы они сами всех жрали — ам, и нет преступника, как вон той тарталетки. И меня никуда не выпустят, не после того, что я здесь слышала и видела. Впрочем, я для них даже не мебель, так, случайная мошка, залетевшая на огонек. Жаль только, что уже не покинуть это помещение.
— Но мы отвлеклись, — протер салфеткой рот один из стариков и наклонился чуть вперед, чтобы меня видеть. — А она даже миленькая, жаль, что у меня нет сейчас времени воспитывать строптивых мигранток… — сказал он и облизнулся. А я попыталась прикрыть рот, потому что меня затошнило от всего — от вида стариков, от их еды и разговоров, от стресса и ужаса. Желудок сжался в спазме и все-таки вывернулся. Со стороны стола раздалось всеобщее «фу», только мне на него было безразлично.
— Нет, нам такое не нужно! — замотала головой визгливая женщина. — Неуважение к верховному суду! Что может быть ужаснее?! Можно сказать, покушение на нашу жизнь! За такое только одно наказание…
Смерть от дракона, да?
— …Рудники веселых камней.
Что? Не поняла, а где мой дракон?
Глава двадцать третья
— Какие еще рудники?! — орала я, пока меня выводили из зала. Так-то я ни на какие рудники не подписывалась! Ладно еще дракон, это было, по крайней мере, ожидаемо, да и пуганая я уже этим драконом до такой степени, что и не страшно. А тут рудники веселых камней. Совершенно неизвестно мне, что это за камни такие. Но вряд ли они веселыми назывались просто так, или что мне там, на этих рудниках, будет весело. Рудники и вообще добыча всякого это пот, кровь и другие неприятные штуки, если ты не живешь, конечно, в сверхразвитом мире из какой-нибудь милейшей фантастики, где все делает компьютер и тебе только на кнопочку надо нажимать пальчиком. Ерония не была таким миром. А значит, грязи и неприятностей ожидалось еще больше.
— Да чтобы вы сдохли, — крикнула я напоследок, когда за мной и тремя гвардейцами, которые тащили меня под руки-ноги, закрывалась дверь. Но в зале мало кто вообще обратил внимание: ну вякнула что-то очередная мигрантка, куда ей до нас, великих.
Из шикарного зала меня волокли через широкий коридор, с одной стороны которого в рядочек стояли официанты-повара с тележками. В основном это были или пожилые мужчины, или красивые парни-девушки, ну, наверное, чтобы министрам было приятно смотреть… и трогать. Фу. А запах стоял в коридоре такой, что голова кружилась. У меня так-то давно уже в желудке образовалась пустота, но даже гвардейцы сглатывали слюну. Им, видимо, тоже не полагалось деликатесов.
Тащили меня долго, потом поставили на ноги и толкнули вперед — к толстому мужчине, сидевшему за столом. Вокруг него были тонны макулатуры, под рукой — огромные счетные книги и бутыль с чем-то горячительным. Под ногами у меня валялись какие-то металлические штыри, вообще комната производила гнетущее впечатление — кольца в стене, цепи, стол металлический в углу, висящие на гвоздиках дубинки, кирпич на полке и веревки. И неожиданно — как свет в оконце — на стене за спиной мужчины обнаружились портретики детей и жены, открыточка, нарисованная детской рукой, какие-то ордена и благодарности.
— Имя, — булькнул мужчина, умиленно поглядывая на творение рук своих деток.
— Не скажу, — я сжала губы, потому что на рудники не хотелось.
— Правда? — хмыкнул он и демонстративно потянулся к кирпичу на полке, взял его, примерился и снова хмыкнул. — Это на крайний случай, естественно. Тогда тебя вообще запишу под первым выдуманным именем. А хочешь, чтобы после срока была возможность вернуться — скажешь имя. Наши доблестные стражи, конечно, могут помочь. Но стоит ли? Они иногда увлекаются и предлагают помощь, даже когда ее уже никто и не просит...
Я зыркнула на ближайшего охранника, который демонстративно наглаживал свою дубинку, и судорожно дернулась. Выбора особо не было, но я все же уточнила:
— А на сколько лет?..
— На рудники? Женщин стандартно продают на пять лет, мужчин — на десять, — деловито ответил мужик.
— И многие доживают?
— Ты точно доживешь, — смерил меня внимательным и очень неприятным взглядом он. — Лицо симпатичное, руки-ноги целые, фигура тоже ничего. Так что пять лет выдержишь, а там вернешься и сразу сможешь податься на статус добродетельной бонны…
— Ч-что? — хлопнула я глазами.
— Милочка, что ты «что-каешь»? Как раз за пять лет уже третьего родишь… Как еще для женщины там выжить? Только так. Или ты и правда хочешь сгноить себя в рудниках? Веселые камни хороши, когда очищены и пролежали на свету хотя бы месяц. Тогда они и стоят… ох, сколько они стоят! Одно месторождение приносит Еронии десятки тысяч гелдов. А вот пыль при добыче разъедает легкие.
Слов у меня не осталось. Даже вопросов не хотелось задавать, например, куда уходят эти гелды, если те же дороги тяп-ляп из подручных материалов ремонтировали мигранты, если в трущобах до сих пор голодали, если ребенок не у каждой матери выживал, потому что кормить нечем, если приходилось браться за самую грязную работу всем — и мигрантам, и местным, потому что чистой толком и не было. Я мысленно горько хмыкнула, потому что и так все было ясно: куда бы ни шли те гелды, явно не в казну.
— Имя-то твое как?
— Лилия Сидорова.
Просто… Ну вот просто — почему так происходит?.. Я знала, что вопрос дурацкий и смысла в нем особо никакого для моей ситуации, но не задать хотя бы себе его не могла.
Впрочем, ясно, почему доволен своей работой этот боно, который отправлял меня если ни на смерть, то на насилие. У него зарплата, семья и хороший домик, детишки обеспечены. И все удовлетворяло гвардейцев — красивые медальки, деньги, страх окружающих и гордость родителей, ведь дитятко выполняло ответвенную работу. То, что они даже не подходили к преступникам, а просто охотились за обычными гражданами — это другое. Министры — тем вообще все замечательно было, тут и спорить нечего.
Богатые слои населения? Им в принципе проблемы никакой. Да, неприятно местами, особенно когда законы ущемляли какую-нибудь их свободу, но в целом дай больше денег — и от тебя отстанут. Особенно если ты возмущаться не будешь. Или выезжай за границу Еронии и возмущайся там.
Но были же еще люди. Бедняки и средний класс, те богатеи, которых тоже шпыняли, торговцы, мелкие предприниматели, король, в конце концов! Вот его величество вообще видно и слышно только по праздникам, как мне рассказывали. О драконе больше известно, хотя его толком никто не видел, только слышал и басни о нем передавал.