Попаданка под соусом
Шрифт:
— Лиль, так что делать, Лиль? — потянула меня за рукав Нина, я обернулась на нее с некоторым раздражением. Как будто мне известно, что делать? Но ответил за меня седой мужчина с ссадиной на лице:
— Ждать, милая, просто ждать. И не давать друг друга в обиду, не позволять им нас разлучить…
В толпе раздались согласные вопли, что, мол, поодиночке проще людей к дракону сплавлять, а вцепившись друг в друга нам всем будет проще выстоять, защититься от гвардейцев. Правда, чуть менее громко, но слышно было и другое мнение:
— А чего это меня дракону отдавать будут? Я налоги плачу, ни в каких делишках не замешана, делом, словом или взглядом на власть не покушалась, — возмущалась дамочка, а собравшиеся вокруг нее кивали, полностью поддерживая.
— Да-да, не сопротивлялись и не возражали мы, — махал сломанной тростью пожилой боно. — А то, что я дорогу заступил и меня пихнули, так это мой просчет, штраф выплачу в полном объеме!
— Налоги мы платим, значит, все будет хорошо, — эта фраза звучала все громче. Пока кто-то из лагеря оппонентов не заорал:
— А если двойные налоги платить будете, то тоже все отлично? Не есть, не жить, не лечиться, только налоги платить. А что если эти самые налоги тройными станут, а денег нет? А если есть нечего?!
— Я бы домой вернулась, меня мама ждет, — заплакали в толпе, и эти рыдания подхватили много кто. То тут, то там слышались всхлипы, не только женские, домой хотелось многим. И мне тоже хотелось.
Иногда представлялось, как я попрощаюсь с Федро, Ассией и их гостеприимным домом, заберу свои шмотки, сверток с монетами и счастливо вернусь в родной мир. Сдам часть монет в ближайшем ломбарде, куплю себе самый большой латте с огромной пенкой и ореховым сиропом и маффин к нему, сяду так, чтобы было видно прохожих, и буду наблюдать за людьми. Хотя, скорее всего, деньги мои бы конфисковали на «таможне»… Но дома-то такого беспредела нет! Дома-то никто не хватал людей на улицах просто ради галочки в личном деле! Не ограничивал свободу, не вынуждал жить впроголодь, потому что налоги, очень даже грабительские, шли в никуда, точнее, министерским в карман — на приемы, шикарные диссфоры, на любовниц и особняки…
Хотя что мне до тех особняков, я слишком слабый человек, чтобы противостоять системе. Но и не настолько комформист, чтобы не искать пути отступления, дыру, за которой нормальная жизнь.
— Пойдем, надо найти место, — потянула я за руку Нину: она хлопала глазами и стояла между двух огней, а перекрикивание могло закончиться столкновением стенка на стенку. К тому же народ прибывал, и в небольшой дворик запихнули еще один диссфор задержанных. Я внутренне содрогнулась, потому что пространства пока еще хватало, чтобы все могли сесть или даже лечь на земле. Но еще диссфор или два — и мы друг у друга на головах будем стоять, чтобы каждому было место. Впрочем, было понятно, на что рассчитывали власть имущие, когда запихивали всех этих людей сюда. Банально погасить возмущение в тюрьме проще, чем на улицах города. К тому же после тяжелого дня и при все возрастающих трудностях в виде отсутствия сколько-то понятной перспективы люди становились более мягкими, более сговорчивыми, достаточно было предложить тему.
Устроились мы не так чтобы и близко у входа в основное здание — так, чтобы видеть ворота, но не быть заметными. Я вытянула ноги, размяла плечи, как могла, и неожиданно для себя почувствовала голод — организм мой решил, что пора отдохнуть после изматывающего дня. Мало ли, что ночью может приключиться!
— А я ж говорю: работала я на этом заводике, привозят там фермеры всякую лабуду, а ты ее моешь, разделываешь и фасуешь. Ничего сложного, только скучно. И денег не особо, ну я и… прихватила на раздаче яйца. Раз, другой, так набралось с полтинник, я их и продала на рынке. Потом опять и опять…
Я покосилась вправо, дождалась, пока мои соседи рядом улягутся, открывая мне говорящих, и с удивлением опознала Люсю — мою странную знакомую по предыдущему посещению тюрьмы. Она снова была одета в потрепанное платье и громким голосом рассказывала о своей тяжелой жизни: и как мало платят, и что сверхурочные, и что труд очень тяжелый для детей.
Хотя какие у нее дети?
— Но на самом деле, — Люся понизила голос, хотя это ей не помогло, слышали, казалось, не только я и Нина, а и народ вокруг. — Я здесь уже не первый раз, знаю, как пробраться наружу… Только никому, а то все узнают. Просто входишь с этой стороны — и ты уже в другом мире, на той стороне, удобно же. Красотища!
Многие думали, подходили и что-то расспрашивали. Люся оборачивалась, посматривая по сторонам, и нашептывала:
— А если кого из митингующих знаете, то быстрее портал откроется домой. Вы же хотите домой? И вот я очень-очень хочу!
Странно, но в прошлый раз она из Еронии не хотела уезжать, да и сейчас не выглядела как готовая сорваться с места бонна. Но что случилось, раз ее мнение так поменялось? Или все не так уж и просто с самой Люсей?..
Глава двадцать первая
Я отмахнулась от Нины, которая тянула меня за рукав, мол, давай сядем ближе, и всерьез задумалась: что не так? А люди прислушивались к словам Люси все внимательнее. Местные отошли сразу же, хотя и не все, кое-кто не против попасть в другой мир, когда свой-то не особо устраивает. Люся же стремилась пообщаться с каждым, ее слушали, потому что у нее было располагающее простое лицо и манеры, она — «своя», но что-то цепляло меня, что-то не давало расслабиться. И не только меня. Со мной-то ясно все было: советы Люси не так и просты, тот же переводчик купить можно — в принципе здесь она была права, да, кривой-косой, контрабандный, но купить-то можно и не за все деньги мира, наверное, такой вариант особо хорош, когда над тобой начальствует какой-то самодур или самодура. А мне вот достались приличные люди. То есть она меня и подставила, и попыталась помочь. А сейчас что?..
Народ вокруг тоже не был столь легковерным, натерпелись за последние дни. Мигранты вообще, как оказалось, быстро расставались с розовыми фантазиями, особенно те, кто внимательнее и прочитал контракт до того, как переместился. А те, кто как я ушами хлопал, быстро исчезали в пасти дракона. Вот такой вот не-естественный отбор.
Да, хорошо бы выбраться до того, как нас в помещение заведут… Этим Люся и привлекала: надеждой на спасение. Пока документы не вошли в оборот в министерстве, тебе ничего не страшно. А поскольку нас впихивали в диссфор как мы были, то есть не проверяя ничего и не записывая никого, шанс был у всех. Сбежать, спрятаться, сменить работу и место жительства, потому что придут искать по известным адресам. Если, естественно, гвардейцы вообще вспомнят, кого и где задерживали. Кое-кому уже удавалось такое провернуть. Посетители тихо-тихо обсасывали новости про то, как один диссфор перевернулся и задержанные разбежались. И неизвестно, сам ли он перевернулся или его перевернули неизвестные защитники из народа.
Но первым делом я не к Люсе подошла, а направилась к высоченным воротам.
— Ты издеваешься? — прошипела мне вслед Нина. — Это наш шанс! Она своя и может помочь!
— О, нет, сомневаюсь, что с ее помощью будет все гладко, — я мотнула головой. — Лучше сначала продумать все самостоятельно, я тебе говорю.
— Ну и дура, — махнула на меня рукой Нина. — А я пойду и договорюсь. За любую возможность надо цепляться.
— Только не думай меня приплетать! — ответила я ей зло, но она только усмехнулась. Ух, придушить бы эту змею! С одной стороны, она мне, можно сказать, жизнь спасла, когда сказала о драконе, а с другой, что-то мне слишком дорого это спасение обходится. Тащиться вместе с Ниной в пасть желания не было.