Попаданка-травница на службе Его Величества
Шрифт:
— Понимаю, — я киваю и даже немного сутулюсь от правоты слов леди Фрии. Какой бы стервой она ни была, но говорит-то она чистую правду. Я не ровня Антонио. И пусть я хоть семи пядей во лбу, я все равно никогда не встану на одну социальную ступеньку с главой Тайного отдела.
— Мужчины порой думают не тем местом, особенно когда молоды и влюблены. Но мы-то, женщины, понимаем все. Даже если любим. Понимаем, что порой именно женщине придется чем-то пожертвовать, чтобы ее любимый был счастлив. Ты любишь Антонио? — Фаворитка взяла меня за руку, а я выдернула ладонь из ее рук. Мне неприятно, что совершенно посторонний человек, тем более который транслировал все это время довольно
— Ну что ты ершишься, девочка? — женщина лишь усмехнулась моему порыву. — Думаешь, я не была молодой и не любила? Или думаешь, король и был любовью всей моей жизни? — фаворитка повернулась ко мне полубоком и, опершись спиной о верхнюю полку, посмотрела в стену. — Я любила так, что горела и думала: сгорю в его пожаре. Он был рыжий, прям как ты, — леди рассмеялась, вспомнив свою первую, а может, и единственную любовь. — Мы были молоды и страстны, но наши родители были беднее, чем мыши в сарае бедняка. И потому он отправился на войну и погиб, а я оказалась во дворце в любовницах короля. Потом забеременела и стала фавориткой. А дальше, я думаю, ты знаешь. Ты же у Поля Камнене жила до того, как попала на службу к королю. Значит, знаешь о том, чем закончились роды. Только вот, думаю, ты считаешь: я тварь, из-за которой он пострадал? — я подняла на леди Фрию немного растерянный взгляд, так как она практически сняла с языка слова, что там вертелись. — Никто не верит, а может, и не знает, но если б не я, то Камнене уже и в живых-то не было. Именно я вымолила у короля помиловать лекаря и отпустить восвояси.
— Что? — сказать, что я удивлена, — это ничего не сказать. — Вы?
— Да, я, — кивает женщина. — А Камнене, наверно, всем рассказывает, что это из-за меня он хромает и живет в нищете.
— Да нет, — я отвела взгляд. — Ничего такого он не говорит, — я тут же вспомнила наш разговор с дядюшкой Полем. По сути, это я сама надумала, что фаворитка виновата, потому как именно она совершила массу глупостей.
— Вижу, что лукавишь, выгораживает Поля. Ну да ничего, это и понятно, ты к нему испытываешь симпатию и жалость, — сразу поняла, в чем дело, леди Фрия. — Только мой тебе совет: держись подальше от Антонио. Это будет благоразумно с твоей стороны. Лучше сохранить друг к другу нежные и трепетные чувства, чем разочароваться и возненавидеть.
— Почему? — я смотрела на женщину не мигая.
— Это сейчас им движут любовь и восхищение, потому что ты не такая, как все. И я сейчас не про внешность, а про ум и таланты. А потом что? Король не оставит его при дворце. Зачем ему нужен глава Тайного отдела, который не слушает его распоряжений и делает, как считает нужным. В лучшем случае он отправит его в тот дальний северный замок, а в худшем — в ссылку куда-нибудь. Он возненавидит тебя за все это, начнутся упреки и оскорбления, а может, и рукоприкладство. Ты возненавидишь его за то, что он это все будет делать, и будешь винить себя, что сейчас не смогла ответить “нет” и повелась на поводу у чувств и эмоций, — фаворитка разложила мне все по полочкам.
Я не стала возражать или спорить. На душе было паршиво, хотя, казалось бы, я должна была верить в лучшее. Антонио любит меня, да и, что греха таить, я и сама к нему неравнодушна. Это так, сколько бы я ни обманывала себя в этом вопросе. А врать самой себе — это худшее, что может произойти. Только вот фаворитка права. Я ему не то что не ровня и у нас разный социальный статус, а я просто испорчу человеку жизнь. Он, в конце концов, возненавидит меня, как и говорит леди Фрия. Сколько в моем мире таких семей, где люди живут друг с другом, растят детей в постоянных скандалах и ругани.
Мы замолчали обе. Я продолжила намывать женщину, замечая, что все же возраст берет свое над женским телом, как бы она его ни холила и лелеяла. Но и отметила, что поврежденных мест, расчесов и всего остального стало поменьше. Поддала парку и вымыла как следует женщине волосы. Несколько раз промыли ей их. Затем велела ложиться на полок. Слегка отходила фаворитку веничком из цветов и еще раз промыла ей волосы водой, в которой разогревался мой букет.
— Спасибо, ты меня помыла, как ни одна моя служанка не мыла, — похвала, конечно, была сомнительной, но я не стала грубить. Не в моем положении задирать нос и хамить.
— Спасибо, — бурчу в ответ.
— А не хочешь пойти ко мне на службу? — вдруг интересуется фаворитка, а я удивленно смотрю на дамочку. Она вообще в своем уме?
— Я не знаю, — из-за неожиданности предложения я просто растерялась.
— Ну а что? Это прекрасная перспектива! — леди Фрия словно обрадовалась, что ей пришла на ум такая идея. — Ты же понимаешь, что у Камнене отсиживаться вечно ты не сможешь, долги перед воспитательным домом платить тебе до старости. А так я все погашу, никаких процентов и налогов. Буду щедро тебя благодарить. А ты мне всякие настойки и болтушки, чтобы красота не увядала. Ну что ты думаешь? Соглашайся, — убеждает меня женщина. — А хочешь, этот коттедж тебе оставим и баню. Ну а что, король уже через месяц и не вспомнит, что он у него здесь был. Я уговорю его подписать все документы, и он, считай, наградит тебя домом за хорошую службу.
— Это слишком щедрое предложение, — я не знала, как объяснить такую резкую перемену в настроение фаворитки. Это не то что казалось мне странным, а даже подозрительным. Меня словно подкупали. Делали все, только лишь бы я не вздумала остаться при дворе и не мельтешила перед взглядом главы Тайного отдела.
— Ну, ты подумай, не стоит так сразу отказываться, — женщина улыбнулась. — А что это у тебя в этой баночке? — и леди Фрия показала на банку, что я захватила с собой. Я про нее и забыла совсем за этой болтовней и расспросами фаворитки.
— Крем для лица, — я открыла банку и зачерпнула содержимого. — Еще перед тем, как меня привезли во дворец, я очень сильно обгорела на солнце. Вылезли веснушки, кожа стала шелушиться и облазить, а приготовить крем, чтобы вылечить саму себя, у меня возможности не было. Вот перед поездкой я продиктовала рецепт мэтру Глобе, и он изготовил его, — я начала жирно намазывать крем себе на лицо, и фаворитка вопросительно посмотрела на банку. — Если хотите, можете тоже воспользоваться.
— Благодарю, — и женщина тоже зачерпнула крем из банки. Мы намазали лица и просидели положенное время, после чего смыли его. И еще раз тщательно намылились, сполоснулись и решили, что пора выходить из бани. По моим внутренним ощущениям, мы и так были там несколько часов. В предбаннике видели чистые вещи, а я удивленно посмотрела на еще один халат, который явно предназначался мне.
— Бери, не сомневайся, — подбодрила фаворитка. — Это мой тебе подарок.
Я хмуро смотрела на халат, и какие-то картинки пазла в голове вдруг резко сложились. Как она могла приказать принести халат, если мы были в бане вместе и она ее не покидала. Значит, это принес Антонио, больше не кому. А значит, фаворитка сейчас и такой мелочью пытается меня расположить к себе. Но зачем? Не из-за крема и не из благодарности, а чтобы держать меня на коротком поводке. Для чего она это делает, я не знаю, но быть пешкой в чьих-то играх я не хочу.