Попаданка в академии драконов 4
Шрифт:
Этот Лерой иногда приходил, проверял, не обижают ли меня. Как я потом узнала, его младшую сестру ослепили ведьмы, поэтому он вступил в орден Очищения, хотя сам принадлежит к аристократическому роду.
В обители я распускала старые канаты и верёвки, чтобы из них плели новые, и слушала, постоянно слушала. В Киндеоне дар магии считался скверной, проклятием. Его носители уничтожались жестоко и непримиримо. Тех, кого изобличили кристаллы чистоты, отправляли в сердце Ордена, а осквернённых помельче уничтожали на местах.
Маги,
Объяснить этого местным я не могла. И оказалось, правильно делала, что молчала: неверие в доктрины Чистоты, которые утверждают этот ужас, карается смертью.
Я думала, они лишь погрязли в страхах и невежестве, и когда до святилища доходили слухи о бесчинствах осквернённых, считала их вымыслом, страшилками, выгодными ордену Очищения. Но моё мнение изменилось после паломничества.
Для жителей святилища обязательно в год посещать самое меньшее шесть других мест Чистоты. Я не могла отправиться в паломничество одна. Но слепота и немота не повод оставаться на месте, в эти паломничества отправляются даже безногие и парализованные. Лерой, только получивший звание инквизитора, предложил настоятельнице присоединиться к его отряду дознавателей: они собирались расследовать дело о нападении осквернённых на одинокие селения в соседнем графстве.
Мы выехали вместе. Везде, где бы ни останавливались, люди боялись осквернённых. Были и те, кто верил меньше, я с потерей зрения научилась лучше распознавать интонации, и этих людей выделяла из остальных, но они не смели перечить доктринам Чистоты, потому что это каралось смертью. Я всё больше уверялась, что ужасные осквернённые, магией которых запугивают людей, — выдумка ордена Очищения, который взимает с населения оброк на борьбу со скверной. Меня очень огорчала искренняя вера в это всё инквизитора Лероя. Я думала, он заблуждается, принимая происки каких-нибудь бандитов или обычные природные явления за последствия колдовства.
Но в пути мы натолкнулись на поселение, уничтоженное осквернёнными. У всех молодых и здоровых жителей была выпита кровь.
— Вампиры? — император подаётся вперёд и снова придвигается к Ланабет. Для него, не сумевшего защитить потенциальных избранных старшего сына от вампиров, называющих себя Неспящими, кровопийцы, наверное, больная тема. — Что они делали в непризнанном мире? Тем более закрытом? Какой интерес, кроме…
— Угодий для охоты? — уголки губ Ланабет подёргиваются, норовя опуститься вниз, хотя такое положение для них, судя по всему, непривычно.
— Это могло бы объяснить, почему ИСБ никого не поймало, — Арен крепче сжимает мои пальцы. — Если Неспящие скрылись в Киндеоне, в который официально никто не перемещается…
— В который официально запрещено перемещаться, — напоминает император.
— Неспящие помогали Заранее убирать
Мы все переводим взгляды на Ланабет. Она продолжает рассказ.
Молодые люди были обескровлены. Сначала я не поверила, потому что не ожидала встретить в непризнанном мире вампира. Думала, местным жителям показалось со страха. И поселение на тридцать подворий слишком велико для одного вампира, а там убили всех, даже скотину. Кровью стариков и животных было залито всё.
Пока обитатели святилища молились, а дознаватели обыскивали дома и искали следы, я вызвалась помочь с переносом тел. Меня допустили не сразу, но так я смогла ощупать пострадавших. У них были прокусы на запястьях, поверхностных бедренных и сонных артериях. И крови не было — абсолютно сухие ранки без корочек. Кое-кто обмолвился, что эти покойники бледные до синевы.
Я понимала, что нам надо бежать, потому что вампиры, а их явно несколько, могли остаться поблизости. Но люди не спешили: отряд проводил расследование, а по местным поверьям инквизиторы обладают иммунитетом к магии осквернённых, поэтому уходить от Лероя боялись.
Он не оставил нас без прикрытия, вместе с обозами святилища и дознавателями пошёл дальше. В муторном ожидании нападения мы добрались до городка. Он находился так близко от поселения, что осквернённых, учинивших этот кошмар, стали искать там.
Несколько дней всех подозрительных жителей города, бродяг и путешественников допрашивали дознаватели и инквизиторы. Виновных нашли. Совершенно обычных людей. Они сознались в преступлениях. Тогда я впервые заговорила, сославшись на то, что паломничество и чистые мысли исцелили меня, пыталась повлиять на Лероя: он казался мне более разумным, чем остальные.
Он взбесился, рассказал, что ежегодно тысячи людей умирают от бесчинств осквернённых. Он верил в то, что сознавшихся людей скверна превращает в кровососущих чудовищ, говорил, что подобные нападения происходят постоянно, и только благодаря инквизиции люди выжили. Я же ответила, что люди выживают не благодаря инквизиции, а потому, что их оставляют на размножение, как скотину.
Осуждённых казнили, Лерой не разговаривал со мной до первого места Чистоты, а после него отправился охотиться на осквернённых дальше.
Теперь, имея возможность говорить, я стала активнее изучать мир. Слова Лероя во многом подтвердились. Точнее, теперь я не принимала рассказы местных за суеверную болтовню. Они не просто так боялись охотящихся на них чудовищ: за ними действительно охотились.
В то паломничество и в последующие годы я много чего наслушалась. Большинство творимых осквернёнными ужасов — фантазии, возникшие от незнания законов природы. Орден Очищения поддерживал неведение людей, играл на их страхах. Но среди потока несуразностей всплывали известия о выпитых досуха людях — всегда молодых, здоровых — или внезапно исчезнувших, пока остальные жители спали. Массовые убийства и исчезновения происходили в полнолуние в разных графствах, герцогствах и территориях.