Попаданка в академии драконов 4
Шрифт:
— Всё поняла, буду соблюдать осторожность.
— Характеры у вас имеют общие черты. Представь, как бы ты чувствовала себя на их месте, и выстраивай общение исходя из этого.
Как бы я себя чувствовала? Я была бы в ярости. И смертельной обиде.
Ох, ждёт меня непростое знакомство.
— Вы так и будете здесь стоять?
— Да. Поэтому можешь заниматься спокойно, я тебя страхую.
Придвинув кресло на изящных ножках, сажусь возле стола, чтобы спокойно заниматься рассредоточением. Сознание привычно
— Арен, я понимаю, вы молоды и импульсивны, но не стоит говорить, что Ланабет, возможно, жива. Это ставит ваш род в двусмысленное положение.
— Халанхар, твоё дело — охрана, а не нравоучения.
…
— В этой ситуации тебе остаётся только ждать результатов отбора…
…
— …нужно уметь отвечать за твои поступки…
…
— Я пока даже избранную не нашёл, предложения любовниц явно преждевременны.
…
Сосредотачиваюсь на мерцающем на столе оружии.
— Явилась, — ворчит смутно знакомый голос. — Ни стыда, ни совести.
— Будем снисходительны, все ошибаются…
— Она нас даже спросить не удосужилась! Какая снисходительность? Война до победного!
— Сначала нужно разобраться в ситуации, — этот голос точно принадлежит палашу.
— Чего разбираться? Смотри, к ней привязано ещё одно существо. Она явно делает это осознанно и не в первый раз. Она рецидивистка!
— Привет, — мысленно произношу я.
— Пр-ривет? — рычит большой пистолет. — А ну проваливай! И говорить с тобой не будем, пока не научишься уважению.
Глава 12
За предельно долгое время рассредоточения от оружия не удаётся добиться ничего, кроме посыла учиться уважению, и я возвращаюсь в тело.
— Сердятся, — сообщаю Дариону. Так и тянет потрогать метку и спросить Арена, как у них дела, но его отвлекать нельзя. — Даже не верится, что их отношение ко мне изменится, тем более быстро.
— Только ты можешь сделать их жизнь здесь счастливой.
— Как Нике… — Подскакиваю с кресла. — А где Ника? С ней всё в порядке?
Столько всего произошло, что всё упомнить невозможно, но это меня не оправдывает.
— Отдохнула после во всех смыслах выдающегося свершения, и Санаду забрал её в свой кантон.
— Мы же не поговорили.
— Она хотела, но сначала ты была без сознания, потом Санаду очень торопился.
Упав в кресло, закрываю лицо руками. Дарион неожиданно сочувственно-мягок:
— Валерия, как получилось, так получилось. Тебе стоит не о пропущенной болтовне волноваться.
— Да, простите, — опускаю ладони на колени. — Просто столько всего происходит, я… теряюсь.
— К придворной жизни в период заговоров нужно привыкнуть.
— И с Никой у нас была бы не пустая болтовня: она так быстро со своим призывным предметом договорилась, что её опыт был
— Никалаэда много работала и использовала ментальные способности во всю силу, а они у неё намного больше твоих. И характер у неё помягче.
Да, она умница.
— Лучше на Арена ориентируйся, у него ментальные способности слабее твоих, а с оружием общий язык он уже нашёл.
Вновь едва удерживаюсь от прикосновения к метке.
— Кстати, а как дела у остальных? — киваю на стол. — Как у парней с оружием? Вы с ними занимаетесь или передали кому-то?
— Сейчас, пока здесь осваиваюсь, у них занятия по другим предметам. С оружием… договариваются. Они не могут, как ты, раствориться и послушать болтовню не согласного на связь оружия, просто разговаривают, выводят на диалог. Хотя у Бальтара получается использовать его даже так.
— А Валарион? Герд?
— Без изменений. Одарённых с такими симптомами всё больше, ими теперь занимаются лучшие целители и учёные империи. Даже вампиры присоединились к исследованиям. Если есть способ спасти пострадавших, его найдут.
Затянувшееся молчание становится неловким.
— Оружию не нравится, что я связана с Пушинкой. Меня обвинили в злостном подчинении себе живых существ и обозвали рецидивисткой. Как с ними договариваться в таком случае?
— Объясни, что Пушинка без связи погибла бы. И что сами они не могли принять физический вид, а ты в обмен на помощь даёшь им жизнь в осязаемой форме.
— Хорошо, — опять в последний момент задерживаю пальцы над меткой.
— Не беспокойся, если Арену будет плохо, ты это почувствуешь.
— Как?
— Будет паника и боль. Ты это не пропустишь, поверь. — Дарион кивает на стол. — А теперь попробуй объясниться с ними. Ментально, так они вынуждены будут тебя слушать.
— Может, не надо?
— Надо, Валерия, надо. У нас нет времени на сантименты.
И я снова растворяюсь в пространстве, чтобы услышать своё оружие.
Оно глухо рычит.
— Пушинка, с которой я связана, она… она бы умерла, если бы не наша связь. Это было сделано ради неё. А с вами… ну, у вас зато появилась физическая форма.
— О да! Форма! — рычит большой пистолет. — А кто тебе сказал, что она нам нужна? Восемьдесят лет медитации, долгожданная свобода — и ради чего? Чтобы меня тут же запихнули в какую-то магическую железяку!
— Простите.
— Ты у меня спросила, хочу ли я материализоваться? — продолжает пистолет.
— Нет…
— Вот именно! А я — свободная личность и требую уважения.
Кого-то мне это напоминает, очень напоминает.
— Ты уже не свободная личность, — шепчет палаш. — А лишь фантом личности. К тому же свобода от материального воплощения подразумевает слияние с Вселенной, результатом которого может стать другое материальное воплощение.