Попаданка в академии драконов 4

Свадьбина Любовь

Время, когда это началось, определить не получилось: по мировоззрению киндеонцев такой порядок был с самого сотворения мира.

Ещё более меня заинтересовала проверка на кристаллах Чистоты. От прикосновения самых сильных осквернённых они светятся. Вызвавших сияние отправляют в сердце Ордена, но их очень мало, в год всего два-три. Примерно столько одарённых должно рождаться в Киндеоне. И я думаю, что кристаллы Чистоты определяют именно их.

Лерой после нашего

спора надолго пропал. Я жила в святилище, ходила в паломничества. Никто не спрашивал меня, как я получила ярлык Чистой, никто не сомневался в моём праве его носить. Люди там стараются не узнавать лишнего, ни с кем не сближаться. Но о Лерое поговаривали: благодаря своему рвению и высокому положению семьи он добился большого влияния в ордене Очищения.

Мы встретились лет через восемь. Он приехал расследовать нападение кровососов на селение вблизи моего городка. Лерой изменился, разочаровался, что ли. Разговор не клеился, но перед уходом он сказал, что не может выбросить из головы мои слова о том, что людей оставляют размножаться, как скотину. И посоветовал не держаться за святилище, ведь даже самая яростная Чистота не может очистить от скверны.

Я и сама подумывала уйти: мне не нравились ни ежегодные обязательные паломничества, ни размеренный уклад, ни общее подавленное настроение. Казалось, что эти обездоленные, побитые жизнью существа жмутся к святилищу в надежде на защиту, но сами в неё не верят, и поэтому каждый их день наполнен скорбью и страхом, и никакая моя поддержка, попытки расшевелить их, предложения взглянуть на мир чуточку добрее, не давали результата.

Поиски работы были долгими и трудными, никто не хотел связываться со слепой, хотя я знала город как свои пять пальцев и могла полностью о себе заботиться.

На десятый год жизни мне удалось уйти из святилища — меня взяла в горничные обезображенная болезнью женщина: её устраивало, что я не могу видеть её лица. Марика немного сумасшедшая, но мы нашли общий язык. И она… не так боялась, как остальные, позволяла себе усомниться в том, что те или иные события происки ведьм, а не случайность или обман. Может потому, что считала свою жизнь конченой. К тому же она с удовольствием читала вслух поэмы и учёные книги. При всей диковатости содержания они куда лучше доктрин Чистоты, ежедневно повторяемых в святилище.

Такое поведение женщины не могло остаться незамеченным и безнаказанным. Об осквернённости Марики заговорили в городе, ей пришлось уехать. Я же осталась, потому что… надеялась на возвращение домой. Будь такая возможность, я жила бы прямо у места моего появления.

Мне пришлось вернуться в святилище и вести праведную жизнь. Ярлык Чистой защищал от обвинений в скверне и ереси. Всё шло своим чередом, но после жизни у Марики быт и настроение святилища переносились тяжелее. Я снова искала работу в городе.

Полгода назад наконец

нанялась в дом ремесленника ухаживать за скотиной и его слёгшей дочерью. Сначала его мать хотела меня за него сосватать, но я сказала, что жду пропавшего мужа, и все намёки в эту сторону прекратились.

— А потом, — голос Ланабет дрожит. — Потом пришли вы и забрали меня домой.

Император притягивает её к себе, обнимает крепко-крепко, его пальцы задевают подвески драгоценной бабочки в её волосах.

— Теперь ты дома, Лана.

Навернувшиеся слёзы покрывают всё дрожащим муаром. Я отпускаю руку Арена, и он, перешагнув Пушинку, садится рядом с мамой и тоже её обнимает.

Семья… как же мне не хватает семьи.

Даже после лёгкого стука в дверь Арен и император продолжают обнимать Ланабет, её платье тихо шуршит от их прикосновений.

Вошедший Дарион невозмутимо напоминает:

— Вы просили сообщить, когда будут известны результаты рейда на Терру.

Я слишком поражена историей Ланабет, Терра не сразу связывается в моей голове с Землёй. А когда связывается…

— Дедушка? Где он? — я вскакиваю с софы.

Глава 14

«Да, твой дедушка — Марджемир Флос», — слова Дариона крутятся в голове в такт перестуку каблуков. Вместе с наставником и Ареном мчусь по коридорам дворца, рассекая полосы падающего в окна солнечного света.

Скорее бы в крыло, где развернулись целители с пострадавшими гостями, но туда нельзя телепортироваться: есть риск повредить магическое оборудование. Сердце разрывается, хочется бежать быстрее, быстрее… Эхо разносит цокот каблуков и шелест платья, в глазах рябит от сияния магии, я распахиваю двери крыла целителей. От травяных запахов перехватывает дыхание.

— Сюда, — указывает Дарион.

Я бегу, хотя причин торопиться нет: после столь долгого проживания в непризнанном мире дедушке требуется серьёзное лечение. Едва он оказался в мощном магическом поле Эёрана, его поместили спать в регенерационную капсулу и перенесли сюда. Он не сможет поговорить со мной, но мне бы только взглянуть на него, только бы убедиться, что он здесь. Хотя бы он.

«Твои отец и брат не одарённые, — сказал тогда Дарион. — Для них переход сюда слишком опасен, требует много магии. В нынешней ситуации их разумнее оставить на Терре». Я верю ему, понимаю, что для моих родителей здесь пока опасно, но это не отменяет тоски. Я бы хотела встретиться с ними, обнять… помириться.

Практически врываюсь в комнату с блоками оборудования и десятком капсул, пробегаюсь по ними взглядом. Мерцание приборов напоминает о Линарэне, так и кажется, что он окажется здесь, сверкнёт гогглами. Но он заперт в башне Порядка.

Одна капсула занята. Бросаюсь к ней, скольжу ладонями по прохладной поверхности. Спящий внутри дедушка окутан разноцветными потоками магии, на груди у него мерцает телескоп… получается, телескоп — его призванный предмет?

Дедуля здесь. Выдохнув, прижимаюсь лбом к крышке. Слёзы капают на стеклянную поверхность. Дедушка здесь. Магию ему восстановят.