Попаданка в академии драконов 4
Шрифт:
Звенит металл. В проёмах некоторых оград установлены прилавки со сверкающей чеканной посудой. Поток магии исчезает в каменной кладке. Может, проходит сквозь дом за ней дальше, а может…
— Туда, — не узнавая своего хриплого голоса, тяну императора к цели.
Он упирается, в золотых потухших глазах болезненно остро читается страх.
Наконец император делает шаг. Под звон молоточков мы ныряем в арку. Пушинка приземляется на верхушку ограды.
Под навесом дома оборудована мастерская для чеканки посуды, но мастера
У императора дрожат губы.
Дверь пристройки распахивается. Держа пустую корзину перед собой, на свет выступает статная женщина с повязкой на глазах. Золотой туман магии окутывает её, ластится. Волосы завязаны в подобие пёстрого тюрбана, цветастая юбка заткнута за пояс, обнажая щиколотки и часть бедра.
Она молода, эта женщина. Кончик носа, губы, оттенок кожи… так напоминают Арендара.
Вокруг стучат молоточки, блеют в загоне звери, но слепая женщина настораживается, поводит головой, прислушиваясь.
— Лана, — едва слышно выдыхает император.
Упавшая корзина катится по вытоптанной земле. Шагая вперёд, Ланабет протягивает руку. Император бросается навстречу, сгребает жену в объятия. По его щекам текут слёзы.
— Лана, Лана… — голос дрожит, сам он дрожит, и слёзы капают на цветастый платок на её голове. — Лана…
Император содрогается. Гладит её по спине, плечам. Целует лоб.
— Лана… — Обнимает. — Лана… я уже не надеялся…
Сглотнув, утыкается лицом в её платок. Ланабет крепко-крепко обнимает императора за талию. Не отталкивает, не корит, и только плечи её вздрагивают.
Из дома выглядывает старуха. Вскинув брови при виде обнимающихся, приветливо кивает мне и закрывает дверь.
Мне бы тоже сейчас отойти, потому что с каждым мгновением ощущение неловкости усиливается, будто подглядываю нечто слишком интимное. И в то же время не могу не смотреть на императора и его жену: столько эмоций в его слезах одного за двоих, в том, как она жмётся к нему. Женщина, недавно величественная, как императрица, сейчас напоминает перепуганного ребёнка.
Мутная пелена слёз смазывает их фигуры. Сердце щемит. Я отворачиваюсь.
Пушинка спрыгивает передо мной, утыкается мордой в плечо, трётся о лямку рюкзака. Постояв немного, оглядываюсь: окутанные золотом магии родители Арендара обнимаются. Столько нежности, столько… боли и радости…
Шерсть Пушинки встаёт дыбом.
Перестук колокольчиков обрывается. Над притихшей улицей громыхает возглас:
— Твари! Сдавайтесь ордену Очищения, или мы выжжем вашу скверну вместе с домом!
Похоже, тень Пушинки или шелест её крыльев заметили, и на нас донесли…
Глава 11
— Валерия, ко мне, — рявкает император.
Бросаюсь к нему, как и Пушинка. Вокруг нас вспыхивает купол золотого пламени. Ланабет не отрывается от императора,
— Только не орден Очищения, только не они…
Император, закусив губу, делает несколько пассов руками.
Со свистом взвиваются стрелы — и выгорают в золотом огне купола.
Вихрь и пламя слизывают нас со двора, вышвыривают на траву в поле. Но город слишком близко, мы не на месте переноса. Крепче прижимая Ланабет, император зажмуривается. И вновь нас окружает пламя.
В этот раз мы вылетаем в поле, окроплённом лишь редким кустарником.
На земле вспыхивает огненная магическая печать.
Магия императора выплёскивается, окутывает Ланабет плотным-плотным коконом.
Меня, Пушинку и императора вытягивает к небу. Мы неумолимо рассыпаемся на золотую пыль. С Ланабет иначе — её вместе с коконом продолжает растягивать, но не превращает в магический поток. Так мы и уносимся в тоннель из пробившего небо вихря.
Основательно перекрутив, он бросает нас на каменный пол с магической печатью. Истончившийся за путешествие кокон Ланабет спадает, будто лепестки увядшего цветка. Она дрожит, бледна, но, кажется, в порядке.
Знакомый зал… только стена проломлена. Дыра затянута золотой дымкой щита. По ту сторону полупрозрачной завесы, точно тигр в клетке, расхаживает Арендар. У него даже золотые капилляры чем-то на полоски похожи.
Ох и влетит мне сейчас за самоуправство…
— Мы дома? — Ланабет судорожно вдыхает. — Мы ведь дома?
— Да, Лана, да… — Император снова обнимает её.
Подступив к золотой преграде, Арендар вглядывается в Ланабет.
— Мама, — произносит одними губами и приникает к щиту.
А может, и не влетит.
Только император не спешит снимать защиту и пускать Арендара, сам обнимает Ланабет. Больше не плачет, но чувствуется, что его переполняют эмоции.
Арендара тоже переполняют: глаза сверкают, искры во все стороны летят, того гляди на стенку полезет.
— Оиии, — Пушинка подскакивает с нашей стороны и строит ему глазки.
А я снимаю рюкзак с кристаллами, и вместе с его тяжестью уходят последние страхи и сомнения. Я правильно сделала, что пошла с императором: и Ланабет спасли, и я его больше не боюсь. Пусть он дракон, но ничто человеческое ему не чуждо. Эти сверхсущества живые, со вполне понятными переживаниями.
Золотистая дымка рассеивается, открывая доступ в зал. Арендар замирает, глядя то на меня, то на Ланабет. Причём на меня он зол, а её… Отступаю в сторону, и это как сигнал: Арендар бросается к маме.
— Арен, — вскрикивает Ланабет и отрывается от императора. На вытянувшемся лице у того почти детская обида, но Ланабет уже ощупывает Арендара, его волосы, плечи. — Как ты вырос, какой ты уже большой…
Она прижимается к его груди, а император обнимает её со спины, обхватывает и Арендара тоже.