Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2
Шрифт:
Когда были прикрыты тылы, жилось легче и приятней, а мой желудок не клял меня за неправильное питание. Мы с Деллой ездили принимать роды и в Лихую, и в её родную деревню Дурную, и в самом Левилле пациенток навещали. Девочка делала успехи, постоянно просила меня дать ей книги для изучения, внимательно слушала всё, что я говорила. Когда я поинтересовалась, как закончилось их спонтанное свидание с Йеном, она покраснела и начала мямлить что-то невнятное.
Проведали мы и Диди. Она чувствовала себя хорошо и занималась детьми и домашними делами, как и прежде, а то, что с ней случилось, казалось далёким сном.
Также нашлось время навестить и Найли. Симфизит донимал ей гораздо меньше, после бандажа девушке стало легче, и я показала ей лечебные упражнения. Радовало, что молодая мамочка сумела наладить грудное вскармливание (после родов прошло не так много времени), и кормилица малышу больше не была нужна. Найли выглядела вполне себе довольной и счастливой, бледность прошла, появился аппетит. Её муж очень тепло благодарил меня и заплатил сверх стоимости вызова — и хорошо, деньги лишними не бывают.
“Это вам на личные расходы, нейра магичка” — сказал при этом счастливый папаша.
А я порой вспоминала Халли и надеялась, что она всё-таки созреет, но женщина не появлялась на горизонте. Я хорошо знала такой тип людей, уговоры их не берут. Ну что ж, поживём увидим, главное чтобы на самом деле в цирк уродцев не подалась от безысходности. И я буду очень рада, если Халли всё-таки придёт. Её излечение будет означать торжество науки над невежеством и суевериями.
А сейчас очередной рабочий день близился к концу, но я планировала успеть заказать крупную партию спирта, после этого зайти в мастерскую и проверить, как выполняется заказ на медицинскую мебель. Мы с Пискуном выходили из лавки со сладостями, когда я почувствовала, как кто-то дёрнул меня за юбку. Я молниеносно обернулась и увидела мальчишку лет семи, он смотрел на меня, улыбаясь беззубой улыбкой: передние зубы выпали, а постоянные вырасти ещё не успели. Выглядел мальчонка, как уличный оборванец, и я грешным делом подумала, что он решил меня ограбить. Но вдруг тот достал из кармана клочок бумаги и помахал им в воздухе:
— Послание для благородной нейры!
— Ох, спасибо, мальчик… — я протянула вперёд руку, но пацан быстро спрятал записку за спиной и погрозил мне пальцем.
— Нет-нет, сначала денежки, — и нахально улыбнулся.
— От кого записка? — спросила я строго.
— От кого-кого, от лешего! — хохотнул тот. — Тётенька, я тороплюсь, дайте монетку для бедного сиротки! А лучше две, мне ещё в воровскую гильдию налог платить.
И тут я сообразила, кто может быть автором сего послания. Сунув мальчонке в кулак несколько медяков, я взяла клочок бумаги и, отойдя в тень лип подальше от посторонних глаз, развернула.
— Ну что там? — спросил Пискун. — Читай вслух.
Почерк был грубым, буквы скакали, в словах ошибки. Но общий смысл записки был таков:
“Тот, кем вы интересовались, имеет тёмные делишки с аптекарем на улице Красного плюща”.
И всё, больше ни слова. Роб Кривонос был удивительно краток. Я зачитала письмо Пискуну, а потом сказала:
— Знаешь, о чём я подумала? Если у Ойзенберга тёмные делишки с аптекарем, то вариантов немного. Самый вероятный, это что он сговорился с ним и
То же подобие лауданума, который существовал в нашем мире и одно время был очень популярен. Почему бы и нет?
— Мне нравится ход твоих мыслей, Эл, — одобрил мелкий пушистик. — Я чувствую, что скоро этот недолекарь упадёт носом в грязь и перестанет вставлять палки в колёса.
— Он и без моей помощи упадёт, но этот процесс можно ускорить. Я думаю, Пискун, что нам стоит наведаться в ту аптеку.
Аптека на улице Красного плюща была всего одна, и я без труда нашла скромное здание, притаившееся между двумя серыми домами. Звон колокольчика возвестил о моём прибытии, следом заскрипели половицы. Внутри остро пахло травяными настойками и было слышно, как аптекарь толчёт в ступке ингредиенты.
Отставив работу в сторону, ко мне из-за стойки шагнул пожилой мужчина в очках. Выглядел он этаким безобидным добряком, такого и при желании не заподозришь ни в чём криминальном.
— Чего изволите, нейра? — спросил он, внимательно глядя мне в лицо. — Есть свинцовые белила, рвотный порошок для сохранения талии, компрессы для роста груди…
Я кашлянула, прервав поток слов, и произнесла больным голосом:
— Я к вам… от нейта Ойзенберга.
Тот замолчал на несколько секунд, а потом на его лицо приобрело взволнованное выражение:
— И что он вам выписал, душенька, можно поинтересоваться? Что у вас за недуг?
Я стрельнула глаза вправо и влево, а потом шепнула, сохраняя таинственность:
— Я к вам за тем самым средством.
— Тем самым? — таким же шёпотом переспросил аптекарь, при этом его взгляд из приветливого стал острым и подозрительным. Я почти увидела, как вертятся шестерёнки у него в голове.
Наконец, аптекарь произнёс:
— Подождите здесь, нейра.
И исчез за занавесью, ведущей в другое помещение. Угрызения совести не мучили меня, когда я отодвинула край тяжёлой занавески и сунула нос в узкую щёлку. Аптекарь снял с верхней полки стеллажа деревянный ящик, вытащил поддон с какими-то склянками. Под ним скрывалось второе дно…
Я отпрянула, когда аптекарь задумал повернуться.
— Что там? В облике браслета я ничего не вижу! — пищал тиин.
— Да погоди ты, потом расскажу.
Аптекарь снова возник у меня перед глазами и, сунув в руку фиал с жидкостью, назвал шёпотом цену. Он не был болтливым идиотом, теперь старался поменьше говорить и всем видом показывал, что мне нужно побыстрее отчалить. Но я нарочно копалась в кошельке.
— А как я узнаю, что средство подействовало?
Аптекарь кашлянул и побегал глазами по лавке, словно думал, что на потолке или под столом мог притаиться шпион.
— Пойдёт кровь.
Я округлила глаза и зажала рот ладонью.
— Кровь?
Тот закивал.
— Да-да. Кровь. Много крови.
Вот теперь я на сто процентов убедилась, чем промышляет Ойзенберг. Это не наркотик, нет. Он направляет женщин к аптекарю, который тайно продаёт средства для изгнания плода. Святоша не брезгует запрещёнными в королевстве методами и занимается тем, в чём пытался обвинить меня. Вот голубчик и попался! Лицемер проклятый. Теперь он у меня в кулаке, могу хоть сейчас идти в местную полицию.