Попаданка в семье драконов
Шрифт:
– Это шаманы, хранители истинного знания.
Арен выводит меня вперёд, за нами встают Элоранарр с Риэль (он шепчет «Встань рядом, прикрой начальство от трёх прекрасных проблем»), за ними – Эрршам с Диорой, Сирин и Вейра, оттеснённый драконами Ингар, Бальтар с Вильгеттой и замыкают шествие сопровождавшие нас орки.
Шаманы, вопреки моим ассоциациям с шаманами индейских племён, в основном молоды. Украшения у них отличаются искусностью. Мощные тела мужчин и женщин покрыты тончайшими чёрными узорами татуировок, словно их обвивает изящный
Мужчины не кланяются, женщины тоже, не подают подносы, да и на подносах еда… кажется, слеплена из земли, глины и песка…
Женщины тоже шаманы! Как и мужчины.
И тут вдруг все шесть оркских женщин выступают вперёд, произносят хором, и голоса их сплетаются, сливаются в жутковатый гул:
– Приветствуем вас на землях Шааршем, дочери и сыны Великого дракона. В этот час тяжких испытаний, ниспосланных нам богами, да пошлёт ваш золотой отец вам мудрости и сил.
– Пусть земли Великого дракона будут к вам добры, и благословения богов снисходят на хранителей чистой крови и верных знаний, – повторяет Арен знакомую формулу.
– Вы, дети Великого дракона, в этот час испытаний, – женщины синхронно склоняю головы, – окажите нам честь, обратите к Шааршем просьбу помиловать нас, уверьте, что мы изо всех сил берегли кровь и знания, и не предавали её даже на чужбине.
– С радостью сделаем это, – отвечает Арен, а мысленно просит: «Лера, будь поближе ко мне, это совсем не по протоколу, обычно к нам выходят только мужчины и никогда не просят обратиться к Шааршем».
– Дары Шааршем, – женщины выдают мне поднос, и любовницам Элоранарра, Вильгетте.
Одна из оркских шаманок остаётся с подносом: она, помедлив возле Элоранарра с Риэль, встаёт впереди нас и направляется к центральной пирамиде.
Барабанный бой наполняет воздух. Протяжные, неистовые в своей оглушающей громкости звуки почти оглушают. Они идут из-под земли, и в песке я замечаю раструбы. Похоже, под пирамидами спрятан этаж, а то и несколько.
Невольно жмусь к Арену. Он выглядит спокойным, но тревога дёргает его нервы.
Мы обходим пирамиду по радиальной дорожке. С противоположной от лестницы стороны в основании зиккурата темнеют ворота. Маленькие. Их распахивают перед нами в густую, пропахшую горькими травами темноту.
Арен останавливается, как вкопанный.
– Детям Великого дракона, детям солнца, – хором произносят шаманки, – дозволено войти в обитель Шааршем с искрами света.
Все драконы, кроме меня, разжигают дыханием небольшие сферы, и те зависают над их головами. Пламя разгоняет тьму всего на пару метров, обнажая каменные плиты пола.
– Слушайте, – громко обращается Элоранарр. – Я не самый любимый сын Великого дракона, молитв моих даже он не слышит, куда уж мне дозваться чужого бога. Может, я на улице постою?
Это он так косвенно признаётся, что молился об избранной?
Арен зажимает запястье. Кажется, Элоранарр получает внушение, потому что произносит:
– Если настаиваете, могу и попросить,
Мы так целую вечность препираться можем. В башне темно… Открываю дар Видящей: внутри ни проблеска магии. Первой заходит шаманка с подносом, а я ступаю за ней, Арен со мной, а за ним подтягиваются остальные. Пламя драконов наполняет зал, озаряя тёмную, застывшую в танцевальном па фигуру на постаменте.
Крылатая женщина с перепончатыми крыльями и копьём будто выточена из чёрного дерева. Крепкие мышцы поблескивают совершенными формами, глаза закрыты, уголки пухлых губ обращены вниз. Она не похожа на орков, хотя клыки у неё выпирают. На шее четырёхметровой гигантки молочным светом отливает ожерелье из лунных камней. На запястье когтистой руки – такой же браслет. На бедре – золотые ножны меча. Она в броне такой же тёмной, как кожа.
Сжавшиеся на плече пальцы Арена выводят меня из оцепенения: оказывается, я совсем близко подошла к статуе.
Смотреть на неё, даже дышать, тяжело, лёгкие будто не раскрываются, дыхание становится нижним, глубоким до головокружения. Сзади закашливается Риэль.
– На воздух! – Элоранарр оттаскивает её к раскрытым воротам.
Остальные остаются.
«Арен, ты не говорил, что их божество – женщина».
«Сам не знал: орки никогда не пускали сюда чужаков, не уверен даже, что всех своих пускали, потому что о Шааршем ничего неизвестно, изгнанники о боге всегда молчали. Шааршем и Шааршем, мы всегда думали, что это мужчина, эпитеты, по которым можно определить пол, не упоминались».
Ингар с грохотом падает на колени, ударяется лбом о камни и что-то бормочет, я улавливаю лишь отдельные «…прости… искупить… позволь…».
Шаманка опускает поднос со слепленной из земли едой под ноги богини, я повторяю за ней под чутким присмотром Арена. Статуя… странная. Может, дело в размере и невероятной работе мастера, но она впечатляет, как живая.
Все шесть подносов быстро оказываются на своих местах, шаманы укладывают рядом с ними расшитые бисером плащи, и мы дружно пятимся к выходу. Арен сначала не хочет наклонять голову, но когда я склоняюсь в почтительном поклоне, повторяет за мной.
Свои боги или чужие, настоящие или нет, но уважать надо хотя бы веру поклоняющихся им существ.
Выйдя на солнце и вдохнув горьковатый дым, снова всем телом ощущаю рёв барабанов. Ветер приносит аромат жарящегося на огне мяса, напоминающий о дружеских посиделках с шашлыком на Земле за мгновения до моего появления в это мире.
Сквозь гул барабанов доносится шум толпы, пение. Между малыми башнями мелькают цветные одеяния орков. Похоже, нас ждёт настоящее угощение.
Мы прибыли сюда предложить оркам в случае опасности покинуть Эёран, но теперь, увидев статую их богини, я почему-то уверена, что они не побегут: они слишком хотят вернуть благословение этой тёмной леди с ожерельем из лунных камней.