Попаданка в семье драконов
Шрифт:
***
Мясо варёное, печёное, жаренное на углях, лепёшки, масло, сыры, вино из сквашенного молока хорнордов, какие-то жгучие коренья, кислые до ломоты в челюстях дольки неведомого красного фрукта – на низких столах этого навалом, бегают рядом зверьки вроде ласок, ловят косточки и утаскивают под столы, хрустят там.
Барабаны, бубны, трубы – первобытная ярость музыки пронизывает тело, призывает пуститься в дикий пляс, скакать возле огромных костров, взвивающих языки пламени на два-три метра вверх.
Суровые орки
Всё кружится, двигается, полно ярких красок, неистового буйства, жизни. Меня распирает от переизбытка энергии. Может, среди орков затесался созидающий бард? Или сам безумный ритм заставляет кровь кипеть, а меня – льнуть к Арену, и он тоже льнёт ко мне, срывая поцелуи, прикармливая меня с рук, кусая за шею. Эрршам тоже распоясался – обнимает Диору, точно свою, что-то шепчет на ухо, прикусывает его, а она смеётся. Вильгетта, завалив Бальтара на подушки, целует его…
Вейра и даже скромница Сирин флиртуют с орками. Грустным выглядит лишь Элоранарр, закативший глаза к небу. Скрестившая ноги Риэль сидит в метре от него, ладонью выбивает по колену ритм, и глаза её странно блестят, щёки раскраснелись.
Так, стоп… что это такое? Мы же практически не пили, почему так… весело и жизнерадостно? Не пора ли убираться с этого странного праздника?
Оглядываю орков: они, после того, как торжественно сообщили нам о намерении умереть или пройти испытание Шааршем, веселятся. То ли как на поминках, то ли как на празднике…
Арен прикусывает мою шею. Миг – и я падаю на войлочные подушки, а ладонь Арена пробирается под жакет, миновав платок с браслетом, сжимает грудь… приятно. Голова кружится, так легко, хорошо. Арен наклоняется, над его плечом поблескивает рукоять двуручника.
Над его головой что-то проносится, задевает растрёпанные кудри и утыкается мне в грудь раньше губ Арена, он пытается ухватить… бумажный самолётик, но тот, сверкнув магическими печатями, уворачивается и ныряет в мою раскрытую ладонь.
Кто мог написать мне письмо? Зачем послал сюда?
Поцелуй Арена оплавляет разум, выметает эти вопросы… но самолётик неистово бьётся в ладонь, и я неохотно отодвигаю Арена, изумляясь тому, как легко это получается, как сильна моя рука. Арен хмуро потирает грудь.
Я же разворачиваю самолётик.
«Валерия, ты просила позаботиться о твоих подружках. За ними пришли. Вампиры. У них постановление на изъятие осуждённых, оно подписано императором. Никаких объяснений, но мне это не нравится, изъятых у них в клетке уже несколько, все перепуганы. Я пока сдерживаю этих ребят, не признаю знак императора, обвиняю их в подделке, но долго мы не протянем. Мы в Столице, салон на Огненной улице, дом 5.
Постарайся добраться до нас скорее, я правда не знаю, как долго сумею их защищать.
Виконт Тарлон».
Уже
Вампиры.
Изъятие осуждённых.
Приказ императора.
Жертвоприношение, о котором просили архивампиры! Восемь тысяч жертв…
– Мне нужно в Столицу, – резко поднимаюсь, и больше ни истомы, ни расслабленности, ни головокружения. Меня трясёт от гнева. – Арен, нам срочно надо в Столицу.
Он выхватывает письмо. Читая, бледнеет, поднимает на меня потемневший взгляд:
– Я не знал.
– Верю. – (От моей ярости письмо в его руках вспыхивает). – Донесёшь меня до границы оркских земель?
– Что случилось? – подходит Вейра.4f80b
Следом за ней как-то сразу подтягиваются остальные, смотрят перепугано, и в их глазах читается немой вопрос: началось? Безымянный ужас уже здесь?
– Элиду, Розалинду и Ларгетту хотят отдать вампирам, чтобы их принесли в жертву. Они сейчас в Столице, Тарлон пытается их защитить, но долго не продержится.
– Тарлону угрожают? – Вейра вскидывает тонкие брови и поправляет рыжую прядь.
Гремят оркские барабаны, надрываются трубы, но музыка не расслабляет разум, внутри меня вскипает злость, точно лава в готовом взорваться вулкане.
Перевожу взгляд на Элоранарра, тот поднимает руки:
– Я тут ни при чём, я культистами занимался и ещё кое-кем, к вампирам меня близко не подпускают.
– Арен, пожалуйста. – Не могу дышать, стоит только представить восемь тысяч существ, принесённых вампирам в жертву.
Арен прямо над столом обращается в золотого дракона, склоняется, приглашая сесть верхом.
– Нас возьмите! – просит Вильгетта, но подойти не пытается.
Я мигом запрыгиваю на холку Арена, он поднимается, хватает её в лапу, второй сгребает Бальтара и под визг Вильгетты взмывает в небо.
Практически сразу следом за нами срываются с земли три драконицы Элоранарра, расправившие разноцветные крылья. Украшения и золото одежд ярко вспыхивают на солнце, дрожат в потоках воздуха.
Элоранарр тоже оборачивается золотым бронированным драконом. Стремительный Эрршам, сверкнув перламутром чешуи, прихватывает Ингара. Элоранарр, поднявшись, ныряет вниз и… ухватывает за седло хорнорда. Бедная животина отзывается истошным рёвом и опорожняется на каменные дорожки. Элоранарр летит низко к земле, вовсю напрягая крылья. В брачных драконьих играх нигде нет пункта о подношении избранным пойманных зверей?
Обалдевшие орки, прекратив играть на инструментах и плясать, провожают нас молча, неподвижно и, кажется, с открытыми ртами. Высоко в небе серебром вспыхивают крылья Риэль. Похоже, у дракониц при становлении избранными шкура не перекрашивается под мужчину, остаётся их собственной.
***
Хорнорда Элоранарр отпускает где-то на полпути к стене, видимо клептоманская душа сообразил, что телепортировать зверя не сможет, и тот останется оркам.
Минут за двадцать мы долетаем до каменной границы, перемахиваем шипастую преграду и, взметнув пыль, опускаемся на землю. Элоранарр падает на бок, дышит хрипло. А нечего воровать тяжести, лучше бы перьями ограничивался.