Попаданка. Хозяйка магической академии
Шрифт:
– Он использовал темную магию, чтобы загнать цербера обратно, – сказал Рауль, быстро проходя внутрь и укладывая Томми на больничную койку. – После чего потерял сознание. Скорее всего, закрывшийся переход между нашим миром и миром демонов ударил по нему волной темной энергии. А для ребенка это слишком.
– Да, для ребенка это опасно, – подтвердил лекарь.
Он убрал назад свои длинные русые волосы, перехватывая их лентой, чтобы не мешали. После чего склонился над Томми, взяв со стола пузырек с каким-то зеленым эликсиром. Когда лекарь открыл его, из горлышка поднялся легкий светящийся дымок. Вдохнув его, Томми слабо застонал, как сквозь сон.
– Томми, малыш, как ты? – бросилась к нему
Со всхлипом я упала на колени перед кроватью, хватая Томми за руку. Его ладошка сейчас показалась такой тонкой, словно он был птенчиком с невесомыми косточками. Томми слабо приоткрыл глаза.
– Мама… – прошептал он еле слышно. – Я заболел? Я хочу спать.
Я тронула лоб Томми ладонью, но жара не было. Только взгляд какой-то мутный, а кожа бледная.
– Что с ним? Он же очнулся! – в панике оглянулась я.
– Нужно проверить несколько вещей… – сказал лекарь, подходя к Томми.
Рауль помог мне встать. Так и остался стоять рядом, придерживая за плечи. Я мелко дрожала, наблюдая за лекарем. Он принес несколько магических кристаллов. Это было что-то вроде наших земных анализов, только направленных на энергию. Лекарь опустил их один за другим на грудь Томми. Тот прикрыл глаза, тихонько дыша. А когда лекарь отошел от него, то уже и вовсе погрузился в сон. Беспокойный, болезненный, с нахмуренными бровями.
– Это хорошо, что он уснул. Ему не нужно тратить силы. Ситуация слишком серьезная, – сказал лекарь вполголоса. – Магический удар был слишком сильным. Вылечить Томми до конца не в силах ни один из известных мне эликсиров.
– Ч-что это значит?
Я пошатнулась. Казалось, если бы не Рауль, придерживающий меня за плечи, у меня подкосились бы ноги.
– Я постараюсь поддерживать его эликсирами, заклятьями, будем надеяться, что организм справится, но… Мне жаль, госпожа Флар. Такие вещи в магии не зря не проводят дети. Я не знаю, как Томми хватило сил открыть переход между мирами, но последствия для него катастрофические. А так как такого раньше не случалось, я даже не знаю до конца, как ему помочь.
***
Я сидела у постели спящего Томми. Боялась пропустить ту редкую минутку, когда он приходил в себя и открывал глаза. Большую часть времени Томми спал. Было видно, как сильно обессилено его тело. Казалось, его мучила какая-то неведомая болезнь. Только лекарств от нее не существовало. Потому что дело было в магии. Я поглаживала Томми по волосам, убирала темную челку со лба, украдкой пробуя его. Жара не было – и то хорошо. Однако малыш слабел на глазах.
Я принесла к нему Шуршика. Антонио говорил, что им лучше не расставаться и, вообще, магу и фамильяру полезно находиться рядом. Шуршик сразу же вывернулся у меня из рук, чтобы прилезть под бок к Томми, свернуться там клубочком. Тонкие хвосты обвили запястье мальчика. Демонокотик тихо замурлыкал, но прозвучало это грустно.
– Он обязательно поправится, – прошептала я, погладив Шуршика.
Жаль, что я не ощущала такой уверенности, с которой говорила, и голос сорвался. Перед глазами поплыло от слез. Ведь лекарь не говорил ничего обнадеживающего. Рауль мотался по всей столице. В итоге, привез нескольких других специалистов, но они тоже лишь развели руками. А Томми угасал, и я не знала, что с этим делать.
Дверь за моей спиной открылась почти неслышно, и я вздрогнула от касания к плечу.
– Эстер? – Рауль приобнял меня за плечи. – Тебе нужно отдохнуть. Давай я побуду с ним.
– Нет, – я покачала головой. – Томми редко приходит в себя. Я… боюсь пропустить этот момент. Любой из этих моментов.
Я всхлипнула, вставая. Рауль осторожно привлек меня к себе, и я уткнулась ему в грудь, чувствуя себя до безобразия слабой. Хотелось разрыдаться до крика, до скулежа. Но вдруг Томми очнется?
– Я выяснил, кто призвал цербера, – тихо сказал Рауль, поглаживая меня по волосам.
Я слабо подняла взгляд.
– И кто? Зачем?
– Эдвард… – обреченно вздохнул Рауль. – Он хотел подставить Рика. Но сам в ужасе от того, что натворил, и сознался во всем. Помочь тебе, подготовить бумаги на отчисление?
– Я… я не знаю, – я закрыла лицо ладонями. – Как я могу управлять академией? Как я могу быть ректором, если не уследила за таким? Что ученики враждуют до такой степени, что чуть не устроили катастрофу! Если бы Томми не отправил цербера в его мир, представляешь, что могло случиться? Сколько было бы пострадавших? Да я… за своим ребенком уследить не в силах. А тем более управлять академией. Наверно, ты был прав, Рауль. Мне не место во главе Аскена.
Рауль строго взял меня за плечи. Он посмотрел мне в глаза. Я ожидала увидеть в его взгляде все, что угодно. В конце концов, хоть мы и были парой, это не отменяло того, как в прошлом я вышвырнула его из ректорского кресла. Так что вынесла бы сейчас любые гадости по спектру от «эх, ну, я же говорил, я же предупреждал, что так будет» до «да, Эстер, ты полное ничтожество и провалилась ниже плинтуса». Вместо этого Рауль сказал:
– Возьми себя в руки, Эстер. Невозможно уследить за каждым. Невозможно заглянуть ему в голову. Ты и так старалась, как могла. Иногда… все мы совершаем ошибки. Будь ты учеником, преподавателем, самим ректором – ты все равно не бог и не можешь предусмотреть все. Зато ты придумала, как Аскен может вместить больше студентов, помнишь? К тому же… как видишь, мои методы тоже не подействовали. Как бы мы ни наказывали Эдварда и Рика, по-твоему или по-моему, они все равно взялись за старое. Так что когда Томми поправится, мне придется надеть пушистые ушки и попробовать себя в роли прислуги!
Рауль попытался улыбнуться, но вышло слишком натянуто. Мы оба переживали за Томми. Боялись, что он уже не поправится.
– Томми это точно понравится, – тихо рассмеялась я, пытаясь поддержать разговор.
В этот момент в дверь не то, что постучались, скорее, робко поскреблись. Когда я разрешила войти, в проеме, толкаясь, возникли сразу двое. Рик и Эдвард! Наверно, я должна была прийти в ярость? Схватить первую попавшуюся вещь потяжелее и запустить в них? Заорать, чтобы убирались? Но перед собой я видела не злодеев. А двух напуганных детей, мальчишек совсем. И плевать, что им уже по пятнадцать лет. По глазам видно, что жмутся, как два котенка, которые разбили хозяйскую вазу, разыгравшись. Но я была слишком уставшей, вымотанной и отчаявшейся, чтобы быть совсем уж доброй.