Попаданка. Отвергнутая жена

Белильщикова Елена

– А если Филипп вернется раньше времени? – невесело улыбнулась я, отпив чай и убрав чашку. – И увидит твою повышенную заботу ко мне? Или кто-то из слуг расскажет? Что тогда, а, Солар?

– Тогда я буду выглядеть человеком, который очень заботится о своей невестке и будущем внуке, – улыбка Солара мне в ответ показалась такой же болезненной, натянутой, горькой. – Позавтракаешь и переодевайся. Тебе нужно больше бывать на свежем воздухе. Ради ребенка. И считай это приказом.

Он встал, направившись к двери. И только когда она закрылась за ним, я смогла вздохнуть с облегчением. Желание Солара ко мне, страсть, похоть – это могло пугать или злить. А вот его забота… она почти делала больно. От того, насколько это изломанно, неправильно!

Этот теплый взгляд и свежеиспеченные круассаны – это все должно было принадлежать какой-то другой девушке! Незамужней, никак не связанной с семьей Хоупов. Но нет. Солар продолжал день за днем смотреть на меня так, что было ясно: я не выхожу у него из головы.

Зато я его из своей попыталась выбросить. Позавтракав, я все-таки переоделась. Но идти ни на какую прогулку, естественно, не собиралась! Тем более с Соларом! Разве что попозже, когда вернется Филипп, с ним или еще прихватить с собой детей и щенка… Все-таки мне не хватало мужа, как бы я ни пыталась отмахиваться от этих мыслей. Я вздохнула, поправляя нежное голубое платье. Животика еще не было, но от тугой шнуровки я отказалась сразу же, как узнала о беременности. Проведя расческой по волосам, я по-простому собрала их лентой в хвост. Пока я крутилась возле зеркала, дверь в комнату снова отворилась. На сей раз без стука. Я хмуро глянула на Солара, но никак не могла ожидать того, что он сделает! Этот нахал пересек комнату в считанные мгновения. И я пискнуть не успела, как меня подхватили сильные руки. Солар прижал меня к груди бережно, будто хрупкого птенца или величайшее сокровище. Так… наверно, держат любимых?

– Что ты делаешь? – спросила я обреченно, когда он понес меня на выход из комнаты.

– Ты же плохо себя чувствуешь, – Солар спокойно повел плечами, будто я была пушинкой.

Он начал спускаться по лестнице особняка. Здесь нас в любой момент могла увидеть прислуга! И даже не подумать ничего дурного. Подумать только, какой заботливый свекор! Пылинки сдувает с беременной жены своего сына… На мои глаза навернулись слезы, я бессильно ударила Солара в грудь раскрытой ладонью.

– Да, я плохо, очень плохо себя чувствую! От того, что нам пришлось бы завтракать наедине, без Филиппа. А мне кусок в горло не лезет от мысли об этом.

Солар окаменел, замерев на последней ступеньке. Всего на секунду. После чего он снова продолжил путь. И опустил меня только в саду, в плетеное кресло, аккуратно застеленное пледом.

– Как видишь, я не навязывал тебе свое общество за завтраком. Неужели я настолько тебе неприятен?

– Ты разрушил мой брак. Мою жизнь, – отвернулась я.

– Но ты вернулась домой. Значит, у вас с Филиппом все идет на лад.

По голосу Солара было не понять, рад он этому или наоборот.

– Мы любим друг друга, – я пожала плечами. – Но это не отменяет того, что многое разрушено. Наше доверие друг к другу. Наша уверенность друг в друге. Я не знаю, сможем ли мы собрать это по крупицам заново.

– Мне жаль, что я причиняю боль собственному сыну, но… это выше меня.

Солар отошел немного в сторону. Вокруг нас цвели любовно высаженные мной клумбы. Безо всякой магии они радовали глаз нежными цветами. Солар сорвал один из цветков, задумчиво посмотрел на него в солнечных лучах, но потом сжал в ладони. Да так, что казалось, костяшки побелели.

– Знаешь, моя жена ненавидела гулять под солнцем, – заговорил Солар, будто в пустоту. – Она всегда так боялась, что уйдет аристократическая бледность. Хотя я и так не знал, какого оттенка ее лицо на самом деле. Столько пудры на нем было днем, а ночью она всегда гасила свечи… Я так тяжело переживал ее смерть. В тот год на нас столько всего свалилось. Сначала смерть нашей дочери, старшей сестры Андреаса и Филиппа, она была беременна моим первым внуком. Потом моя жена следом за ней. Я думал, что сойду с ума от горя, я все бежал, бежал куда-то. На север, в карьеру, в дела. Но теперь я понимаю, что был каким-то неживым. Что там, на севере. Что… даже

раньше? Рядом с женой, которую думал, что любил? Только сейчас я чувствую что-то другое. Яркое, настоящее. Похожее на одержимость. Твой образ постоянно у меня перед глазами, Элион. Ты была права. Я вижу тебя каждую ночь. Но не винящейся святошей, которая укоряет меня за ложь. О нет… В моих снах ты сама толкаешь меня спиной на кровать, ты седлаешь мои бедра и смотришь развратнее, чем все распутные девки, которых я встречал. Ты соблазняешь меня, как демоница, и заставяешь кричать от удовольствия, пока я не просыпаюсь в реальности, комкая простыни, сходя с ума от того, как хочу тебя. И это не проходит, даже когда я…

– Замолчи! – воскликнула я.

Мои щеки пылали. Я вскочила на ноги, собираясь сбежать. Но Солар преградил мне дорогу. В эту секунду, глядя в его потемневшие глаза, я боялась уже не насилия. Чего-то гораздо большего… Того, что он действительно захочет заполучить меня? Целиком, полностью, не на один краденый раз, когда задерет мне юбку, искусив своим флиртов и горячим блеском глаз из-под маски.

– А что не так? Тебе противно это слушать? Я не так стар для тебя, девочка, – ядовито процедил Солар. – И той ночью ты это доказала.

Он смотрел на меня так, что я сжалась, не зная, чего ожидать. Пощечины? Но вместо этого последовал поцелуй. Солар перехватил меня за подбородок, накрывая мои губы своими. Я протестующе застонала, ведь этот поцелуй был злым, наказывающим, жестким. Солар сминал мои губы до легкой боли, проводя по ним языком, пытаясь… снова разбудить во мне взаимность? Но я со всей силы уперлась ладонями в его грудь, отталкивая. На удивление Солар повиновался. Он отстранился. Лишь напоследок еще раз коротко тронул мои губы своими. Будто на прощание.

– Мы же оба знаем правду? – тихо сказал он, мягко опуская ладонь на мой живот. – От кого этот ребенок. Ты и Филипп в ссоре. Вы не спали в последнее время.

– Тебе откуда знать?! – вспыхнула я, отпрянув. – Все у нас было! И этот ребенок… он… он от него!

Вот только Солар не дал мне сбежать. Он перехватил мою ладонь в свои. Жестче, чем нужно, но я не осмелилась дергаться. Слишком больным, одержимым огнем загорелись глаза Солара.

– Ты не можешь знать наверняка. Никто уже не может. Элион, у меня ведь остались нужные связи на севере. У меня есть деньги. И я в шаге от того, чтобы сделать что-то, за что буду считать себя монстром… Забрать тебя отсюда, увезти силой, спрятать от всего мира в каком-нибудь уединенном особняке под охраной. Чтобы никто не нашел! Даже Филипп! Лучше поддайся мне, девочка. Почувствуй? – он силой прижал мою ладонь к своей груди, к часто колотящемуся сердцу. – Я уже на грани такого. Чувствуешь, что ты делаешь со мной?

– Отпусти меня… – прошептала я испуганно.

И тут за моей спиной грянул голос Филиппа. Мы и не заметили, как он подошел. Но похоже, услышал слова Солара? Ведь в голосе Филиппа была ярость:

– Да, отец. Лучше отпусти ее. И отойди подальше от моей жены. Я все слышал.

Глава 26

Солар медленно, как застигнутый охотником зверь, стоящий прямиком над добычей, поднял голову. Филипп… Солар помнил его еще ребенком, встрепанным мальчишкой, бегающим с деревянным клинком или скрипящим пером с наставником. Но сейчас в лице этого мужчины, казалось, не осталось ничего от того мальчика. Это был решительный и взрослый человек, разъяренный и… чужой?

– Филипп? Ты вернулся раньше? – Солар облизнул пересохшие губы, невольно сделав шажок назад.

Впервые в своей жизни он по-настоящему боялся собственного сына. И все-таки встал неосознанно между ним и Элион, будто пытаясь закрыть ее собой, не отдать ему.

Филипп сцепил зубы и уже другим взглядом посмотрел на отца. И сделал несколько шагов навстречу Солару и Элион.

– Не беспокойся. Я не трону Элион. Даже если той ночью она отдалась тебе, – презрительно бросил он, глядя прямо в глаза Солару.