Попаданство с вакансией
Шрифт:
— Милли, детка, как ты? — обеспокоенно поинтересовалась я. — Не ушиблась?
— Не-е-ет, — ответила Милли, с хохотом поднимаясь из-под стола.
Стеф вторил ей, подхрюкивая, а я стояла, довольная полученным результатом. Рэд, глядя на нас, улыбался.
— Серьёзная заявка, — с улыбкой, сказал он.
— Да! Мы русские женщины такие:
Коня на скаку остановим,
В горящую избу войдём,
Захватчиков плёткой разгоним,
Леокада на службу возьмём! — пропела я торжественным гимном. — А ещё какие интересные, необычные животные в горах водятся?
— Да
— Это птицы?
— Это гигантские птицы. Размах крыльев достигает десяти метров. Вживую их изредка наблюдают жители предгорий. Добыть эту птицу не удаётся. Они обитают на Стеаргантовом плато, что располагается за Леокадовым хребтом. Охотникам туда не попасть, а стеарганты весьма осторожны и летают на высоте, недосягаемой для самого мощного арбалета. Ходят слухи, что они могут обращаться в людей или в существ, похожих на людей.
— Вот бы познакомится с этой птицей, — мечтательно произнесла я.
— Да ты поздороваться с ней не успеешь, как без головы останешься, — напуская на меня страху, проговорил Стеф и хохотнул.
— Лео, что такое не-санк-ци-они-ровано? — спросил Рэд, произнеся по слогам сложное иномирное слово.
— В нарушение Закона. Тоесть без разрешения, самовольно. Повеселились, а теперь едем дальше, — объяснив смысл слова, сказала, успокаиваясь, а то что-то раздухарилась не по-взрослому. — Что нужно сделать, чтобы всё это свершилось?
— Как я уже говорил, тебе нужно длинное двойное имя, — произнёс Стеф.
— Леокадия-Леопольдия, — выдала я сходу.
— Грозное имя, — констатировал Рэд. — И необычное.
— Зато как звучит: Леокадия-Леопольдия ду Крюгерес! — пафосно произнёс Стеф.
— Если я вдова, то кто тот несчастный, что поспешил покинуть мир, не выдержав многолетней нервотрёпки со мной? Или у вас за вдовой родовое имя мужа не оставляют?
— А вот тут мне придётся потрудиться в поисках достойной тебя кандидатуры, — раздумчиво произнёс Стеф. — У тебя, Рэд, нет на примете женатого покойничка? Сироты, вроде Лео?
— Да я уже не слежу за тем, кто из магов покинул наш мир и когда.
— Давайте, отложим на завтра решение проблемы моей легализации в вашем мире, — предложила я. — Утро вечера мудренее. Вон, Милли уже носом клюёт, а ей ещё дитё кормить.
— Ничего я не клюю, — сонным голосом пробурчала Милли.
— Ложись спать, Милли. Я покормлю, — пообещала я.
— Нельзя, — возразил Рэд. — Чтобы привязать к себе полуразумное магическое существо с рождения, нужно чтобы хозяин сам кормил его, ухаживал за ним не менее полутора-двух месяцев. Так что Милли, корми ребёнка сама.
Вот как. Значит, мы не можем переложить свои обязанности на кого-то другого. Няньку, например, нанять. Всё сами, всё сами. Назвались мамками, так не становитесь мачехами.
Мы подхватили леополек и пошли с ними в туалет, принимать водные процедуры. Не будем же мы их вылизывать.
— Лео, а чем это ты зелёным и блестящим пришибла Стивера? — вспомнил Стеф рассказ Милли.
Я достала из своей сумки бутылку «Мартини» и поставила на стол. Милли свою добычу отдала деду, а бутылку она вчера ему показала и сунула в мою сумку. Стеф взял в руки бутылку, взвесил на руке, потом поставил этикеткой к себе, развернул обратной стороной. Я пристально следила за ним, а он с прищуром вглядывался в мелкий текст.
— Убери, — выдавил через сжатое спазмами горло, прокашлялся. — Потом, как-нибудь, угостишь.
— Угощу. Обязательно угощу. Вот как обустроимся с Милли, так и угощу.
— Я домой, — сообщил Стеф.
Поднялся из-за стола и вышел на улицу. Что-то настроение у него не ахти, совсем испортилось. Рэд, молча, проводил его сочувствующим взглядом.
Милли уснула сразу, только голову на подушку уронила, я же ворочалась, не могла никак уснуть. Из головы не уходил Стеф. Его душа с Земли, из России. Я поняла это по его реакции, когда рассказывала о себе, как бутылку рассматривал. Интересно, он специально прокололся или случайно? И имя. Очень уж оно созвучно с другим именем. Степан.
Мы были соседями. Моя старшая сестра Юлька была одногодка со Степаном Калюжным, а его младший брат Колька был одногодок со мной. Разница со старшими у нас была три года, но она была чувствительной. С Колькой мы дружили с незапамятных времён. С ясельной группы детского сада. Даже ещё раньше. Когда наши матери выходили с младенцами на руках, чтобы посидеть на лавочке возле нашего или их дома. С первого класса сидели за одной партой. Вместе водились с их младшими Серёжкой и Грунечкой. И вообще были «не-разлей-вода». И на меня нахлынули воспоминания.
Мы с Колькой сидели на жердевой изгороди, разделявшей наши огороды. У них во дворе была гулянка — провожали старшего в армию. Родня, друзья, соседи. Даже наши ровесники там околачивались. Кто-то из мальчишек нет-нет, да и урывал стакан бражки. Меня родители не пустили, запретили строго-настрого там появляться. Отец пригрозил, если меня увидит, за ухо до дома проводит. Нас, девочек, в семье очень строго держали. Из нас двоих только старшая Юлька на гулянку пошла. Она ровесница Степана и была безответно влюблена в видного соседа и бывшего одноклассника. Вот я и сидела на жердине изгороди, прислушиваясь к шуму гулянки, разудалой пляски под гармошку и частушки. Вон как Юлька выводит. Она у нас певунья лучшая в деревне. У меня-то голос обычный, не певческий. Колька принёс мне угощение, кусок пирога с яблоками, и из солидарности со мной разместился рядом.
— Лёв, тебе из ребят кто-нибудь нравится? — вдруг спросил он.
Я чуть куском не подавилась. Так неожиданнен был вопрос.
— У нас все мальчишки хорошие, — ответила, прожевав. — Вот только Юрка Скорняков грубый, как мужлан, разве что мата при девчонках не допускает. Да Эдька Шварц, руки любит распускать, так и лезет полапать.
— И тебя лапал? — спросил, нахмурившись, и затаил дыхание.