Попади ты пропадом. Книга 2. Красное на белом
Шрифт:
– Лоренс, улыбнись. Сейчас полечим тебя, и снова будешь, как новенький – холодный дерзкий и… – запнулась. Хотела сказать «мой», но слово встало поперек горла.
Лоренс натянул улыбку, но вышло жалко. Словно он устал улыбаться. И впускать в себя эмоции.
– Я не хочу продолжать, – выдохнул он. – Слишком устал от этого. Но и уйти не могу. Мой отказ будет означать конец, Инна. Слишком о многом приходится молчать. Прости меня, Инна. За всё прости…
– Не нужно. Я же вижу, как это тебя мучает. Не терзай себя. Так ли страшны эти испытания,
Слегка прижавшись к его груди щекой, Инна прошептала:
– Мы найдём выход. Может, не сегодня, но найдём.
Лоренс склонил голову и осторожно поцеловал Инну в волосы.
– Только ты здесь бросаешь вызов системе. Одна лишь ты ничего не боишься. Выше голову, Инна. Может быть, именно у тебя получится что-то изменить. У меня – не вышло.
Лоренс выдохнул: шумно и надсадно. Его слова застряли в ушах звучным рокотом, как майский гром.
– Я так слаб по сравнению с тобой, Инна, – продолжал Лоренс. – Я предал себя. Я сдался.
– Может тебе просто не было за кого бороться?
– За себя, – произнёс Лоренс холодно. – Разве это менее значимый повод, чем бороться за кого-то?
– Тебе видней.
Дверь возникла перед глазами серой сплошной стеной, за которой Инну ждало привычное заключение. Бороться с системой не имело смысла, и Лоренс прекрасно это понимал. Что может она – хрупкая чужая женщина? Правильно: только покориться и терпеливо ждать. Ждать либо смерти, либо возвращения к сыну. Другого не дано.
За дверью оказалась сеть неосвещенных коридоров с низким потолком. Здесь не было ни ламп, ни окон: лишь гулкое, вибрирующее эхо, да едва уловимый запах сырости. На чужой планете даже подвалы пахли иначе.
Они ныряли сетями мрачных перекрёстков, взбегали по лестницам и спускались в темнеющие пролёты, пока одна из них, наконец, не вывела на этаж, в тот отрезок коридора, где Инна ни разу не бывала. Стены здесь покрывал толстый слой светло-серой штукатурки, а под потолком горели плоские квадратные лампы. Звенящий воздух хранил аромат облепихи. И почему здесь всё пахнет облепихой?! Инна точно знала, что теперь будет ненавидеть этот мерзкий, горьковатый запах: рыжий по цвету и мягкий на ощупь.
– Последняя дверь направо, – выдохнул Лоренс. – Там комната Анэль. Она даст тебе чистую одежду, чтобы никто ничего не заподозрил, и проводит в душ для персонала.
– А ты?
– А я – провожу тебя, и в лазарет.
– Можно я возле тебя посижу? – не надеясь, спросила Инна и подняла на Лоренса взгляд.
Он угрюмо мотнул головой:
– Не нужно. Всё будет хорошо, я обещаю. Нас не должны видеть вместе.
– Ты прав.
Они осторожно постучали в следующую дверь.
Анэль открыла быстро. Полнощёкая, гладко зачесанная женщина сначала улыбалась. А затем её брови поползли вверх, и на румяном лице прочиталось недоумение:
– О, дефочки! Фто с вами приклюфилось? – она всплеснула руками.
Лоренс мотнул головой и, прислонившись к стене, тяжело выдохнул.
Кухарка, больше ничего не спрашивая, забрала Инну и повела её в другую часть дома.
В конце коридора Зорина обернулась. Лоренс поднимал к груди здоровую руку, прощаясь. Серые глаза на расцарапанном лице улыбались: тихо, ностальгически, будто о чём-то жалея.
Долго ли продлится эта разлука?
Пытаясь не заплакать, Инна резко развернулась и зашагала прочь.
Глава 2. Остановите… Я – сойду
Когда Инна и Анэль скрылись из виду, а шаги затихли, призвав густую тишину, Лоренс с трудом оторвал тело от стены. Зашатался, потеряв опору. Хоть рука уже почти не болела, слабость кружила голову, как карусель. Серые стены казались чёрно-багряными и плыли по кругу. В ушах звенело и клокотало, словно голову опустили в котёл с кипящей водой. Не хватало ещё раскиснуть!
Сможет ли он появиться на людях сегодня? Как долго продлится восстановление?
Как долго ещё играть эту злую роль, которая совсем не по душе?
С трудом пройдя пару шагов, Лоренс снова привалился к стене. Удушье стиснуло горло. Запах бочонковой рыжки застрял где-то за грудиной, как кинжал. Губы жадно ухватили спёртый воздух. Кажется, планы на сегодня придётся изменить. Слишком уж много крови он потерял.
Из-за угла, как бешеный зверь, выпрыгнул Айфинон:
– Эдальгио! Где тебя нелёгкая носит?
Кол вошёл под рёбра и провернулся там. Неожиданно боль воскресла в изодранных мышцах и засаднила ещё сильнее. Только Айфинона не хватало! Почему именно сейчас?! Верховный Владыка, ну за что?!
Лоренс поднял глаза, надеясь, что выглядит не слишком растеряно. Давно он советника не видел таким. Растрёпанный, даже виски привычно не заглажены каштановым маслом, а ещё раскрасневшийся, как вареный рак.
– Ездил мать проведать, – отозвался Лоренс, не задумываясь. – По дороге встал самоход, а пока ждал помощи под мостом – на меня напали гуртау. Полюбуйся вот, каков красавец.
– Пропащий Низший! Ты, говоришь, был у матери? – Айфинон странно сощурил и без того узкие глаза. – Я посылал Дарэла за тобой. Тебя там не было!
Отчаяние ударило в грудь. И по лицу, наотмашь. Но решение пришло быстро. Пряча глаза, Лоренс процедил:
– Говорю же: самоход сломался, и я не доехал!
– Твой минитайп разрывался в комнате всю ночь. Ты же знаешь, что всегда должен быть на связи! – советник помолчал, затем понизив голос, сказал: – Это ты ещё не в курсе? – Стигнайзес потёр подбородок и привычно загладил волосы ладонью. Бессмысленно – они всё равно торчали.
– Что произошло? – Лоренс инстинктивно заслонил покусанное плечо. – Кого-то в изолятор отправили?