Попади ты пропадом. Книга 2. Красное на белом
Шрифт:
Айфинон прошёл чуть дальше и пропустил Лоренса в лазарет.
– Ложись. Надо восстановить тебя сначала. Ставь программу на максимум. Знаю, что больно, но придётся потерпеть, потому что дело срочное. Это не изолятор, Лоренс. Все намного хуже. Давай же! Великие несуществующие духи! Какой ты нерасторопный!
Едва дверь захлопнулась за их спинами, Лоренс стянул разодранную футболку. Бросил её на кушетку и принялся снимать бинты. Намокшая ткань отходила вместе со ссохшимися кровавыми корками, лимфой и остатками кожи. Боли он не чувствовал: инъекция сделала своё дело. Теперь главное восстановиться до того,
– Можешь рассказывать, – заявил он, нехотя залезая в огромную прозрачную капсулу. – Хуже, чем неведение, ничего быть не может.
Створки капсулы сомкнулись, оставив отверстия для разговора и дыхания. Над головой загорелся слепящий фиолетовый свет. Линии лучей поползли по израненному телу, пронзая плоть насквозь.
– У нас участница… Как это помягче сказать? Ушла в мир иной, – выпалил Айфинон и уставился на Лоренса, будто пытаясь прочитать реакцию.
– Что? – Лоренс попытался приподняться, но вязки, обхватившие его тело, удержали на месте. – Надеюсь, это просто злая шутка!
– Не шутка! Правда! – советник присел на кушетку напротив и стёр с лица несуществующую грязь ладонью. Тяжело выдохнул и ссутулился. Чтобы его разглядеть, пришлось вывернуть шею.
Лоренс задохнулся, не в силах подобрать нужные слова. Проглотил надсадный стон и снова замолчал. Копать дальше было слишком больно. Куда больнее, чем подвергаться истязаниям гуртау. Сейчас неизвестность казалась сладкой. Последние её мгновения…
– Кто? – коротко отрезал он.
– Нимеридис.
Сердце заколотилось, как отбойный молот, а мысли набежали приливной волной. Ними?! Только не она!
– Ты… Шутишь? – повторил Лоренс разорванно и обмяк.
В голове роились злые мысли. Ними… Как же так?! Именно та, что могла бы… И могла бы лучше, чем остальные девушки, собравшиеся здесь!
Как же так?!
Лоренс вскрикнул и рванулся из вязок. Плотные ремни впились в кожу, выкручивая руки. Боль пронзила плечи, словно огненная пика. Освободиться не получилось. Программа восстановления уже во всю разворачивалась, и заблокировать её не было никакой возможности.
– Почему она?! Как это произошло? – спросил он на надрыве.
– Это ты будешь уже с Советом разбираться. Делегация уже в пути. Главенствующий в бешенстве. Ты знаешь, чем это грозит. Камеры зачем выключил на ночь? Не знаешь регламент? – Айфинон бесшумно подошёл и, заглянув в окошко, блеснул яростным взглядом. – Забыл? Играй – да не заигрывайся. В общем, у тебя пятнадцать минут. И будь добр быть в полном здравии в Закрытом зале. Ло-о-оренс!
Последнее Айфинон почти гавкнул.
Лицо советника перед глазами рвалось на куски. Боль затмевала разум – лучи вгрызались в ткани и строили новые клетки. Если растянуть время восстановления, то процедура происходит безболезненно, но сейчас – будто стрелы вонзались в мышцы и терзали, терзали, терзали… И к этой боли добавлялась другая – более глубокая – боль потери. Баланс нарушился, и невозможно ничего исправить. Ними не вернуть!
Лоренс закричал.
– Ты ж мужик! Терпи, – рыкнул Айфинон и пропал из видимости.
Через несколько секунд шваркнула дверь, и Лоренс остался один.
Острый запах озона отдавался в голове давящей болью. Фиолетовые лучи резали тело, как лазерные ножи. Раны жгло и спекало. И Лоренс стонал от боли. Только где болело сильнее – снаружи или изнутри – понять не мог.
Нимеридис не должна была умереть, и они это знали… Знал и Лоренс, знал, что ничего хорошего не дождётся в своей утопической, по-детски наивной инициативе. И вот, получил. Кирпичи всегда падают на голову, когда меньше всего этого ждёшь.
Нужно остановить Игру. Да, потери грядут огромные, но можно будет вернуться к этому чуть позже. Благие цели должны быть достигнуты, но не такой ценой…
* * *
Волнение за Лоренса не отпускало. Как он там справится? Будет ли больно? Может, и прогнал её, чтобы не показаться слабым. Глупо.
С одной стороны, Инне и уходить нужно было – знала, что рано или поздно всё это придётся прекратить. Но с другой – не могла отпустить его в таком состоянии. Душа теперь была не на месте.
Анэль помогла найти новый комплект одежды. Как всегда: белый набор-тройка. Лёгкие котоновые брюки, майка и рубашка с длинным рукавом. Кухарка объяснила, куда потом идти, чтобы выйти на нужный этаж к комнатам, и убежала, как она сказала – готовить.
Тёплый душ смывал остатки крови Лоренса и забирал с собой его прикосновения. Они расходились по телу Инны мягкими волнами и растворялись в водостоке. Запотевшие стёкла навевали воспоминания о его нахальном поведении вчерашним утром, когда Лоренс завалился к ней в кабину. Это было так неожиданно и так волнующе, и Инне до крика хотелось, чтобы он пришёл снова. Вот здесь и сейчас – распахнул дверь и влез под струю воды. Чтобы его волосы потемнели от влаги, а зрачки расширились от возбуждения. Чтобы его пальцы касались самых чувствительных мест…
Но дома Инну ждал Арсений, и все эти мысли сбегали по щекам слезами. Они смешивались с каплями из распылителя и падали вниз, как мечты, которым не суждено исполниться.
Зорина отплакалась с лихвой, натирая кожу до красна, а затем быстро оделась и побрела в комнату.
Хотелось парить, но реальность тут же прибивала к земле. Хотелось петь, но запрет гнал по крови возмущение и ярость.
Как можно по закону запретить пение, наряды и украшения? Как можно признавать художников ненормальными? Что грозило Лоренсу за эту подаренную ей ночь? Штраф, выговор? Неужели увольнение? Вот почему у них всё так строго и консервативно. Никаких картин на стенах, никакой резьбы по дереву или рисунков на обоях. Даже цветов нет. Вот почему все газоны идеально подстрижены, а кусты – похожи на заболевшего лишаём котёнка. Потому что все цветочки нещадно вырезались, даже если прятались в глубине куста.
Смешно! Как они ещё небо серым покрывалом не затянули, чтобы скрыть его уникальный раскрас? Ведь каждый новый день в нём таились миллионы оттенков и цветов.
В коридоре на этаже было тихо. Инна шлёпнула по дисплею и быстро юркнула в комнату, чтобы её никто не заметил.
Элси спала, отвернувшись к стене.
Хотелось прилечь, но Инна знала, что не уснёт. Присела на край кровати и опустила голову в ладони. Плакать не было сил, а смеяться особо не с чего. Решила тихо посидеть и подождать завтрака, а там и до следующего тура недалеко. Может, чем быстрее она всё это пройдёт – тем быстрее попадёт домой. И все чувства к Лоренсу исчезнут, не разыгравшись.